— Хочешь кушать? — спросил Илларион, наклоняясь к сыну. — Если
хочешь, сначала зайдем в кафе, что-нибудь съедим.
Братислав долго смотрел на большую куклу-официанта у входа — на
боку у услужливой рекламной фигуры висел противогаз, а на подносе
стоял огнетушитель — и ответил:
— Нет. Хочу домой.
— Потерпи немножко. Я отдам документы, и поедем домой, — сказал
полуправду Илларион.
В управлении ему повезло. Он столкнулся с Матеашем в холле,
сразу же был опознан, и вручил бумаги кадровику без долгих
разговоров — о министерском приказе уже знали все до единого,
вероятно, и обсудили за спиной не один раз. Как же. Рысь.
Отец-одиночка. Диковина.
Тьфу.
— Пойдем, — Матеаш взглянул на скрипящего Братислава, открыл
дверь на улицу. — Поболтаем в неформальной обстановке. Кофе
пьешь?
Илларион кивнул, ожидая подвоха. Они перешли через дорогу, к
заинтересовавшему Брайко официанту и дружелюбно-пирожковому
кафетерию. Илларион пропустил Матеаша вперед, позволил сыну
потрогать огнетушитель на подносе, и вошел в зал, пропитанный
вкусными горячими ароматами. Есть захотелось невыносимо, и он
понадеялся, что не опозорится бурчанием в животе. Братислав
недовольно фыркнул, замотал головой. Перед сыном было стыдно — за
обман, за доставленные неудобства — и Илларион дал себе слово в
ближайший месяц потакать всем его капризам. Если, конечно, удастся
уговорить его остаться в садике, чтобы выйти на службу. О самом
худшем варианте он старался не думать, утешая себя мыслью, что дома
его на прежнее место возьмут — просто придется пережить град
издевок.
Услышав вопросы: «Почему ты не состоишь в браке?» и «Где мать?»,
Илларион постарался не лязгнуть зубами. Он прикладывал недюжинные
усилия, но так и не смог доставить беременную Берту в мэрию и
заключить брак — дарса категорически отказалась от формальностей и
велела ему забирать ребенка просто так, без возни с бумагами. Или
отдать в интернат.
Разумеется, Илларион Братислава забрал — именно ради этого он у
Берты в ногах валялся, уговаривал больше не пить травки и родить. И
даже добился того, что в свидетельство о рождении были вписаны и
мать, и отец — это делалось без личного участия Берты, поэтому
обошлось без препятствий.
Уверениям Иллариона, что в льготном графике работы он не
нуждается, Матеаш поверил — или сделал вид, что поверил. Кто его
разберет. Но выход на службу со стажировкой и испытательным сроком
разрешил, а остальное было неважно. Илларион собирался работать как
все, сутки-трое, потому что арендная плата за приглянувшийся ему
дом была достаточно высока. При компенсации от министерства —
подъемно. Без нее — нет. А до компенсации надо еще дожить. Купить
машину, кучу мелочей, потому что в контейнер с вещами, который
приедет из Хвойно-Морозненска, нельзя было впихнуть все и сразу. И
не отказывать Брайко в игрушках и развлечениях — потому что он дал
себе слово его побаловать.