— Почему она уволилась? — встрепенулась мама.
— Они переехали, потому что у мужа редкая форма хронического
гастрита. В Ключевых Водах есть источник лечебной минеральной воды,
идеально подходящий для кошачьих. Вода теряет свои свойства через
сутки, ее не транспортируют и не хранят. Они ездили в Ключевые Воды
дважды, когда у рыся было обострение, а потом решили перебраться
поближе к источнику, для профилактического лечения. Переехали и
открыли детский сад — зарабатывают, чем умеют.
Родители тщательно изучили все рекомендации и характеристики, и
сочли ключеводских рысей достойными доверия. Главный барьер был
взят. Иллариону запретили даже думать о переезде в Лисогорск или
Новозарянск — только в Ключевые Воды. Это поставило на дороге
очередное препятствие. Глава городских огнеборцев Матеаш Зонк не
брал в штат оборотней, не сильно-то скрывая, что не доверяет их
умению победить страх и шагнуть в огонь. Оставалось надеяться, что
министерский приказ о переводе усмирит недовольство будущего
начальника. Возьмет на службу, чтобы не перечить вышестоящим, а
дальше Илларион как-нибудь справится — он всегда нормально ладил с
людьми, умел договариваться о подмене и честно отрабатывал чужую
помощь.
Перед отъездом он попытался известить Берту. Сначала по телефону
— со своего и с чужих номеров, потому что дарса не брала трубку.
Пришлось потратить один выходной. Илларион долго раздумывал, везти
ли на заимку Брайко, поверил предчувствиям, не взял, и не зря —
Берта не пожелала разговаривать. Возможно, напугала бы сына до
заикания — мало кому понравится, когда огромная разъяренная кошка
прыгает на капот машины, утробно воет и царапает лобовое стекло.
Илларион сдал назад, за границу участка. Приоткрыл окно,
скороговоркой сообщил об отъезде и пообещал присылать фотографии.
Берта недовольно рыкнула, мотнула головой и скрылась в лесу.
Илларион истолковал это как материнское благословение: были бы
возражения — превратилась бы, сказала «нет». Не сказала — считай,
промолчала. А молчание — знак согласия.
В отдел кадров они с Братиславом поехали прямо из ключеводского
аэропорта — Илларион забрал со стоянки арендованную машину, закинул
в багажник сумку и рюкзак, и двинулся навстречу судьбе. Сын,
выспавшийся в самолете, сначала с интересом поглядывал в окно, а
потом заскучал — юг не предложил им ничего нового. Такой же
мартовский снег, сырой морозец — температура была плюсовой, но
холод чувствовался — и унылая серость. К городскому управлению и
части Илларион добрался, тщательно сверяясь с навигатором, с трудом
нашел свободную стоянку, осмотрел заснеженный парк, аллеи, ведущие
к пятачку-площади и двум часовням — на карте место было обозначено
как Парк Двух Алтарей — и повел Брайко к длинному громоздкому
зданию из темно-красного кирпича, вытянувшемуся вдоль парка и
улицы. Внимание привлекли яркие пятна на доме напротив. Первый этаж
небольшого особняка занимал кафетерий с верандой, пустовавшей по
случаю холодной погоды. Алеющие буквы «Пирожок — друг оборотня» и
фото огромного блюда аппетитной выпечки вызвали желание
перекусить.