- Что случилось? - спросил он, перехватив его за плечо.
- Доктора мне! - прохрипел тот. Глаза у него были широко
распахнутые и безумные, как у понёсшего коня.
- Я доктор, ну! - Ермил уже сам потянул его за собой, кивнув
попавшейся на глаза Марише. Та понятливо метнулась за Прасковьей
Лукьяновной. - Что стряслось?
- Ногу повредила, вчера. - Мужик осторожно сгрузил на постель
свою ношу, оказавшуюся невысокой пухленькой женщиной. Нездорово
бледной, с сухими, искусанными губами и чернотой под глазами.
Из-под сбившегося платка выбивались слипшиеся от пота тёмно-русые
волосы.
- Как повредила? - Ермил пощупал ей пульс, кожа обожгла жаром
пальцы. Пульс ожидаемо частил, но, по крайней мере, не прерывался.
Ермил поймал себя на том, что неосознанно оттягивает момент, когда
придётся осматривать рану и, встряхнувшись, откинул домотканый
вышитый подол. Левая ступня почти скрылась под слоем пропитавшихся
тёмным бинтов. За Ермиловой спиной Прасковья Лукьяновна шугнула
сунувшуюся Маришу («Нечего тебе на такое смотреть!») и сунула ему
скальпель, разрезать бинты.
- На болото пошла, за клюквой, - мужик не отрывал глаз от
женщины, безотчётно сжимая кулаки.
Обе ладони женщины были на виду, Ермил подсознательно ожидал,
что на них пропечатаются ранки от ногтей, но кожа осталась чистой.
На всякий случай он уточнил:
- Родственная душа?
- Нет. Сестра, младшая. – Мужик смущённо поправил рукав, под
которым на секунду мелькнул сложный рисунок: то ли ханьские
иероглифы, то ли и вовсе что-то непонятное, из совсем уж дальних
земель. - Я лесник, я те места хорошо знаю. Никогда там... там
никогда... ничего. Кто-то железку на тропе бросил, а она ногу
пропорола. Домой пришла, так я и промыл, и забинтовал как надо...
бинты чистые были, я кипятил...
Из-под повязок пахнуло так, что у Ермила сжался желудок.
Раздувшиеся вдвое ступня и часть голени почернели, глубокая рана на
стопе зияла, истекая тёмным и дурно пахнущим, плоть в ней была
цвета варёного мяса. Ермил коснулся ноги и ощутил характерное
похрустывание под пальцами.
Женщина вдруг открыла глаза, большие, серые и чудовищно
перепуганные.
- Спасите её, доктор! - лесник схватил её за руку, стиснул в
своей широкой загрубелой ладони. – У неё дети мал мала меньше, и
Свирид её со дня на день с заработков вернётся! Спасите! Ничего не
пожалею, дом, лошадь, всё заложу, любые деньги... только бы жива
была!