на самом деле умер в
апреле прошлого года: был расстрелян по приговору суда. Меньше чем
на полгода пережил бывшего руководителя «Ярополка» Глеба Ивановича
Бокия, под началом которого трудился много лет. Но даже Николай
Скрябин – имевший допуск без ограничений ко всей информации,
касавшейся проекта, – мог лишь гадать, каким образом все эти
обстоятельства и жизненные пересечения привели бывшего актера и
тамплиера Смышляева в самую засекреченную структуру
НКВД.
Николай
ощутил, как голову его повело вниз, и резко выпрямился на стуле,
отгоняя и сон, и эти отвлеченные мысли. Думать ему следовало о
деле, из-за которого он записался на прием к Валентину Сергеевичу.
Хотя вместо этого мог бы уже ехать на поезде к морю. Или на
автомобиле – в какой-нибудь подмосковный санаторий. Ведь именно
сегодня, 25-го мая, у Скрябина – как и у всех, кто состоял в его
следственной группе, – начинался отпуск.
Однако
отбыть на отдых ему предстояло в лучшем случае с запозданием. И
Николай даже не знал: хорошо или плохо, что никого это не
обеспокоит? Ни жены, ни невесты, ни даже постоянной подруги у него
не имелось. Колина мать давным-давно исчезла невесть куда, а его
отец – крупный советский сановник – проживал отдельно с другой
семьей.От бабушки Вероники
Александровны он не получал известий почти пять лет. А белый
персидский кот по кличке Вальмон – единственный его неизменный
компаньон, – держался сам по себе, как ему и полагалось. Если
хозяин решил не ехать в отпуск, предпочел остаться дома – так это
было дело хозяина.
Но
оставаться дома Николай как раз и не планировал. Просто не мог себе
этого позволить – если хотел вернуться к своей прежней, условно
нормальной жизни.
3
Валентин
Сергеевич Смышляев – мужчина сорока восьми лет от роду, среднего
роста, русоволосый, с высокими залысинами, и с удивительным лицом:
одновременно и одухотворенным, и отрешенным, – встал из-за стола и
прошелся по своему кабинету. Всякий, кто взглянул бы на него
сейчас, мгновенно решил бы, что человек с таким лицом имеет прямое
отношение к миру театра. И никак не может иметь отношения к
лубянскому ведомству.
Из-за
нешуточной грозы Москву в середине дня заволокли сумерки, однако
Валентин Сергеевич света в кабинете не зажег. Мало того: он еще и
задернул шторы на ближайшем к своему столу окне – когда подходил
посмотреть, как по площади Дзержинского взбаламученными потоками
катит дождевая вода. Валентин Сергеевич радовался полумраку в
кабинете. Неровен час – Николай Скрябин, который должен был явиться
в 15.00, заподозрил бы что-то, заглянув своему начальнику в
лицо.