Трижды положив поясной поклон на иконы, я обратился к нашему
хозяину:
- Ну что скажете, Апполинарий Петрович, ветра беды нас обогнули
стороной?
К моему удивлению, Бутенёв не разделял общей радости. Напротив,
принял озабоченный вид.
- Напрасно радуетесь, Александр Сергеевич, - сказал он, - да, я
рад, что всё прошло не столь дурно как могло быть. Но, боюсь, вы не
заметили главного.
- Чего именно, Апполинарий Петрович, разъясните. - попросил
Безобразов.
- Того, молодые люди, что все ответные дары султана куплены.
- Что вы имеете в виду?
- Среди них нет ни одного предмета к созданию которого приложил
бы руку турок. Они все британские, все, до последней мелочи. И
скакун английский.
- Вот как! Интересно. - я испытал лёгкий стыд за свою
невнимательность.
- Тогда, быть может, это послание от англичан? - вмешался
Степан. Наш любезный граф первым делом снял с себя шпагу и вальяжно
развалился в кресле. - Дары данайцев? Или чего похуже? Пистолеты -
намёк на дуэль, ружьё - что дичь не уйдёт от охотника, сабля и
кинжал - вызов на битву, часы - что время идёт и приближается....
что-то приближается! Конь означает не менее важное, мол, от нас не
ускачешь. Подзорная труба даёт разом три намека: силу английского
флота, предложение смотреть внимательнее, и то, что за нами следят.
А, ещё шкатулка играет не "Боже, Царя храни", но английский гимн.
Они чем-то похожи. И это я ещё не упомянул табакерку!
- Что с табакеркой? - спал с лица Апполинарий Петрович.
- Ну как - что? Табакерка превосходное средство для
апоплексических ударов.... эй, что с вами? Господин посол, я ведь
пошутил!
Не всякая шутка в строку, как утверждал экзекутор в бытность
моего обучения в Лицее. К сожалению, граф не был близко знаком с
этим прекрасным человеком, что временами сказывается в определённой
небрежности. Если бы Пётр Романович не подскочил и не поддержал,
наш добрый Апполинарий Петрович непременно бы лишился чувств.
Не успели мы успокоить его, уверить, что граф обладает столь
специфическим чувством юмора и дальностью полёта мысли, что (между
нами) и оказался он от Санкт-Петербург столь далеко, поскольку язык
довёл до Киева и повёл дальше, как внезапно доложили о великом
визире.
Ничего не понимая, мы вновь выслушали приглашение на аудиенцию к
его величеству падишаху!
Визирь повёл себя решительно и отверг любые возражения (подарки
ведь кончились), утверждая, что его господин не должен ждать.
Делать было нечего - мы подчинились. Казаков эскорта в этот раз
взяли лишь двух, прочим велели ожидать во дворе. Граф Литта набрал
золота в карманы, на всякий случай, и мы отправились опять во
дворец. Но в этот раз водным путем. Ведомые визирем, мы пришли к
пристани и сели в посольские лодки-каики. Оказалось даже быстрее,
чем в колясках.