Уж не знаю, было ли это все спектаклем, разыгранным для нас
специально, или бедняга страдал вполне искренне – выглядело весьма
убедительно. Всклокоченный вихрь в черном деловом костюме метался
из стороны в сторону. Хватал что-то со стола или полок – и тут же
швырял обратно. Ругался, стонал, хрипел, рвал на себе и без того не
слишком-то густые волосы и бешено вращал глазами. То выглядывал в
окно, то снова задергивал шторы так, будто сквозь них мог пролезть
страшный барон собственной персоной. В общем, вел себя как человек,
который то ли вот-вот готовился сойти с ума…
То ли уже.
– Что с ним такое? – поинтересовался я.
– Распереживался, болезный. – Дед Федор неторопливо пристроил
чемодан с наличкой на ближайший стол. – Видать, не врут все-таки
слухи.
– Это какие?
– Да всякое болтают, Володька. Сам знаешь – чего только люди не
придумают. Сам-то я в Петербурге человек новый, Грозина в первый
раз вижу – про него тебе лучше Фома расскажет. – Дед Федор
задумчиво почесал косматую городу. – Но если уж почтенный Соломон
Рувимович от таких разговоров ума лишился – значит, что-то и
взаправду есть… В общем, воровской общак – им не только Прошка
покойный ведал, но и этот самый…
– Да кто ж об этом не знает?! – снова заверещал испуганный
голос. – Кто не знает, я вас спрашиваю? Господь милосердный, за
какие грехи мне это все?..
– Прекратите! – Я поймал пролетавшего мимо Соломона Рувимовича
за плечи и тряхнул так, что зубы клацнули. – Успокойтесь сейчас же…
И присядьте уже, наконец!
Как ни странно, подействовало. То ли от неожиданности, то ли от
самого обычного испуга бедняга тут же перестал вопить и дергаться –
и я без особого труда протащил его через весь кабинет и буквально
засунул в огромное кожаное кресло за столом.
– Вот, выпейте воды, любезный. – Я подхватил стоявший рядом
графин и потянулся за стаканом. – И постарайтесь объяснить, что вас
так… тревожит.
Похоже, способности понемногу возвращались. Конечно, на
полноценную телепатию их вряд ли хватило бы и раньше – слишком уж
сложным делом неизменно оказывалось вмешательство в чужой разум. Но
фокус попроще удался, и как будто даже без особого труда: стоило
мне сунуть в руку Соломону Рувимовичу стакан с водой и легонько
коснуться кончиками пальцев мокрого от холодного пота лба, как
несчастный тут же обмяк и задышал спокойно… Пожалуй, даже сонно –
видимо, я все-таки перестарался, оттягивая излишки энергии.