Кагэкацу понимает, зачем Тоётоми пригласил их, и у него тягостно
на сердце. Он наблюдает за беседой, а Тоётоми наблюдает за ним.
Тайко любопытен этот бесцветный князь могущественной северной
провинции. Интересно, как он себя поведёт – вот вторая причина
приглашения.
Тоётоми и впрямь выскочка, простолюдин, достигший вершин власти,
и, как все выскочки, мечтает основать несокрушимую династию. У него
не было детей, несмотря на все его женолюбие, наследником числился
племянник Хидэцугу. То есть, несколько лет назад знатнейшая из
наложниц, хозяйка замка Ёдо, родила сына, но тот умер в раннем
возрасте. Тогда Хидэцугу и был назван преемником. Но два года назад
госпожа Ёдо-гими сумела подарить своему господину нового сына, и
Хидэцугу стал не нужен. Злоумышлял ли он на самом деле против дяди
– кто теперь разберёт? Но Хидэёси обошёлся с ним, как надлежит
поступать с заговорщиками. Извёл под корень весь его дом, вместе с
чадами и домочадцами. А даймё обязаны были присягнуть на верность
единственному законному наследнику, для чего их и созвали в
столицу. Но шпионы тайко сообщали – во многих знатных домах
ужасались сделанному, а то и открыто порицали правителя за излишнюю
жестокость – мол, малые дети и юные девы чем виноваты? Особенно та,
что лишь накануне прибыла из клана Могами и даже встретиться с
наречённым не успела, а потому и казни как наложница не
подлежала?
Проклятые лицемеры! Да есть ли в этой стране кто-нибудь среди
знати, кто не губил, не убивал, не изгонял родичей? Все высокие
роды связаны между собой сетью политических браков и усыновления,
на любой войне противник будет с тобой в той или иной степени
родства, что уж говорить о семейных междоусобицах!
А Кагэкацу сказал: «Не мне его судить». И больше ничего не
добавил. Ибо вообще многословием не отличался.
Но тайко понял и так – Кагэкацу, конечно же, думал о сводном
брате Кагэторе и его семье, которые Отатэ-но ран не пережили. Это
при том, что Кагэтора был сам во всем виноват – он поднял мятеж
против того, кого покойный князь в своём письме назвал законным
наследником. Так что рядом с прочими изгонявшими и убивавшими,
Кагэкацу просто святой архат. И все же он винит себя.
– Ты принёс Этиго процветание и могущество, –говорит тайко, но
обращается он не к князю — к Наоэ. – Там тебе двигаться выше
некуда. Я хочу, чтоб ты служил мне.