К вечеру живой товар уже разобрали горожане посостоятельней. На
мальчика со сломанной ногой покупатель долго не находился. Только
под вечер старый Орхат сторговал хнычущего ребёнка, обменял на
лодку копчёной рыбы. Недорого заплатил — лодка старика была самой
маленькой на острове. Рыбак принёс покупку домой, и рявкнул,
затыкая рты раскудахтавшихся при виде его покупки женщин:
— Заживёт, как на осьминоге, будет в семье работник. Не объест,
рыбы в море хватает.
Сломанная кость срослась — ещё бы не срастись, ребёнку ещё и
пяти лет не было. Но нога ниже колена стала кривой, и мальчишка
прихрамывает. Поэтому и зовут его Сархи — хромой. Человеческих имён
у рабов не бывает, только клички. Как его звали дома, уже не
вспомнить.
Нога согрелась и перестала болеть. Почти. Сархи слез с лежанки,
стащил с вешалки свой латаный-перелатаный пус и выскользнул на
террасу, отодвинув костлявым плечом занавеску из кожи морской
свиньи. Во дворе под навесом зашевелилась Вайса, зацепила длинным
рогом забор и недовольно фыркнула. Мальчик в два оборота обмотал
ткань пуса вокруг бёдер, перебросил свободный край через левое
плечо, пропустил спереди между ног и заправил за первые витки сзади
на поясе. Броши, чтобы закрепить одежду, у него нет, закалывать
приходится рыбьей косточкой. Кость часто ломается, тогда грубая
ткань разматывается. Обычно в самый неудобный момент — например,
когда нужно сбежать от банды соседских детишек.
Одевшись, Сархи аккуратно спустился по отполированным ступнями
обитателей дома жердям лестницы во двор, забежал в нечистый угол и
пустил струйку в отверстие отхожего места, добавив своё журчание к
тому, что всегда доносится из-под закрывающей сток каменной плиты.
С остальными делами можно не спешить — небо ещё тёмное, ба Инука
проснётся нескоро, её невестки тоже, мальчик к тому времени успеет
сделать всю утреннюю работу.
Сархи подошёл к Вайсе, и ласково погладил антилопу по тёплой
шелковистой морде. Кормилица дохнула ему в лицо, обнюхала и лизнула
в лицо мокрым шершавым языком. Молочная антилопа — большая
редкость, не в каждом богатом доме есть, самаисцы всё больше коз
держат. У Вайсы молоко намного жирнее.
Дом и Вайса, вот что оставила семье Орхата прилетевшая на
крыльях бури Беда. Все три сына и небольшой, на шесть пар вёсел,
корабль, пропали в морской пучине, когда море сначала ушло от
берега, а потом обрушилось на него, вздыбившись водяной горой
чудовищной высоты. До Беды Орхат был уважаемым человеком, успел
построить каменный дом в два этажа, с черепичной крышей, даже
навесы во дворе были крыты этими хитро вылепленными из глины
плитками. Такие же дома были у соседей Орхата. То, что Самаис стоит
в глубине бухты, выход из которой смотрит на полночь и немного на
восход, спасло город от посланной разгневанным морем волны, стены
из больших каменных плит и толстые балки перекрытий устояли, когда
тряслась от боли земля. От пришедшего с Тьмой огненного дождя
домочадцев и имущество дады Орхата сберегла толстая, на совесть
положенная черепица. Старшая из внуков дады, Лухна, рассказывала,
что Вайсу тогда загнали в дом, и держали, хоть молодая глупая
антилопа всё время пыталась вырваться и убежать. В Беду сгорела или
рассыпалась руинами большая часть города, из жителей уцелела едва
четверть. Потом были холодные годы, когда обиженный бог не давал
людям ни плодов, ни зёрен. От голодной смерти островитян спасла
рыба. Тогда Оркан отдал за малую лодку и сеть большую часть
нажитого прежде, но антилопу сберёг, хоть и приходилось кормилице
первое время питаться морской травой.