– Впрочем, я и сама его знаю.
– Ах… – Вырвалось у Шанаэля.
Похоже, он не знал, что и думать. Сдвинув брови, матёрый красавец пытался разгадать, что за игру затеяла молодёжь и не норовят ли выставить его дураком.
– Я спросила.
– У Гарамы? – Ляпнул дрогнувшим басом Шанаэль. – Вы виделись с Гарамой?..
Веда посмотрела на него долгим взглядом – ледяной водицей плеснула. Издалека раздался гневный голос:
– Шило застряло? Долго ждать? У меня всё стынет.
Потом последовало рычание, и Веда, вытянув мизинчик в сторону звука, объяснила:
– Вот у кого я спросила.
Шанаэль, старавшийся взглядами, один грознее другого, выпытать у будущего духовного лица какие-то сведения, отвёл глаза.
– А. Ну, да. Да.
Он поклонился.
– Вы не перестаёте меня восхищать, молодая госпожа.
Шанаэль услышал мелкий смешок. Пастор, трясясь от смеха, кашлянул и прошептал:
– Как бы вам, дорогой Шанаэль, не навлечь гнева…
И он умолк, вполне справившись с приступом веселья, и упрятал смех, по своему обыкновению, в глубину глаз.
Шанаэль больше не обращал на него внимания. Убедившись, что и, в самом деле, тут заговор и какой-то вздор натощак, он без церемоний заторопил всех.
Подводя всю компанию – Григорий, впрочем, отстал возле одного из двориков – к знакомому пустому плетню, он едва ли не затолкал их в дом, прокричав:
– Вот они, Сари, делай с ними, что хочешь.
Дождавшись появления в мягчайшей полутьме и прохладе чистой горницы притворно сердитой хозяйки в синем платье, он исчез.
Позавтракали пёстрыми яйцами, каждое в размер половинки Вединого мизинца, сваренными, как оказалось, действительно в неограниченном количестве.
– Благодарю вас. – Сказал Всеволод, когда трапеза объективно закончилась.
Он спросил взглядом разрешения у хозяйки, поднялся и сразу задел плечом корзинку, плетёную из ивовых прутьев. Корзину подвесили на сук дерева котята по указанию Сари, если бы паче чаяния еды, не дай Орсе, стыд какой, не хватило бы. Вот уж что не грозило гостям Ловарни, так это голод. В корзине высилась груда яиц, достаточная, чтобы засыпать Пусика, окажись он в этом кошачьем раю, до ушей.
Всеволод успел придержать корзину. Веда выудила из корзины хорошенькое яичко и благодушно предложила Всеволоду:
– Стукнемся!
Сари принялась уговаривать дракона присесть. Когда речь заходила о питании гостей, ирония напрочь ей изменяла, даже интонация менялась до неузнаваемости.