(3)! Не на что тут смотреть!
Свиридова продолжила громкими, нервными криками разгонять
перепуганных институток. Лиза толком не вслушивалась в её слова.
Лишь уловила, как другие классные дамы, что вошли в ванную комнату
и остановились подле несчастной Ольги, сказали:
— Упала.
— Поскользнулась, похоже.
— Голову разбила о раковину насмерть.
— Упокой Господь её душу.
Всё казалось нереальным. Ненастоящим.
— Елизавета! — голос Анны Степановны раздался над ухом. Классная
дама коснулась её плеча, чтобы привлечь внимание: — Елизавета
Фёдоровна, уведите Натали отсюда и дайте ей воды, пока с ней
припадок не случился!
Вероятно, Свиридова сочла, что Лиза из них двоих единственная
оставалась в здравом уме. Но если бы не приказ позаботиться о
бедной Наталье, девушка и сама бы лишилась чувств.
Покойников Бельская прежде видела лишь в гробах на похоронах, да
и то по большей части издалека. Даже смерть собственной матушки она
помнила весьма смутно. Всё что всплывало в памяти — это приятный
запах горящих свечей в церкви во время отпевания и ажурные белые
кружева, которыми украсили гроб. Но то воспоминание виделось ей
торжественно-печальным. Будто бы со смертью ничего общего не имело
вовсе. В то время как зрелище мёртвой подруги поразило её настолько
глубоко, что практически дара речи лишило.
Лиза кое-как встала на ноги и с помощью Анны Степановны подняла
с пола рыдающую Наталью.
Вместе они вышли в коридор, где прибавилось учителей и
инспектрис. Все спешили на место происшествия. Институтки разошлись
по комнатам, однако, продолжали с любопытством выглядывать из-за
неплотно прикрытых дверей.
Кто-то плакал. Кто-то громко молился.
От их дортуара до ванной комнаты было всего шагов десять.
Девушки всегда гордились тем, что у них есть собственное умывальное
помещение со всеми удобствами. Но сейчас эти десять шагов
показались Лизе каким-то непреодолимым, бесконечным расстоянием.
Она даже позабыла о том, что выскочила из спальни в одной ночной
сорочке, как была.
— Наташенька, миленькая, ну что же ты, — бездумно бормотала
девушка, а сама всё не могла отделаться от образа мёртвой Ольги: её
раскинутые в стороны руки, разметавшиеся тёмные волосы, набрякшие
от крови, и остекленевшие очи. Эта картина так и стояла перед
глазами. — Не плачь, моя душа. Не убивайся. Тебе ведь дурно
сделается. Милая. Не нужно.