Из этих кустов меня и встретили кулаком по физиономии, да так
внезапно, что я не успел разобрать, кто это, откуда и почему. И
пес, на которого я так надеялся, убежал от дождя к дому и не
предупредил меня никак. С дороги я чужим произволением свернул в
канавку перед зарослями боярышника и сирени, упал там на
четвереньки и съехал по мокрой траве к кустам. Некто попытался
схватить меня за шиворот, закричал: "Я держу его! Сюда!" -- но
застежка на плаще не выдержала нагрузки, плащ остался у него в
руках, а я, насколько мог сильно, ударил его толстым концом трости
по коленям. Мерзавец взвыл и запрыгал на одной ноге по склону
канавы, не удержался и тоже упал. Залаял и зарычал отважный Тоби,
напав на кого-то из врагов, из других кустов выскочило двое или
трое здоровенных парней, один вдруг тоже свалился и заругался, зато
остальные молча бросились ко мне. Чем мне это может грозить,
я обдумывать и взвешивать не стал. Я хорошо стреляю, но физической
силой и умением драться, тем более, драться на кулаках с
несколькими деревенскими бугаями, не отличаюсь. Кусты были те
самые, в которых Тоби нашел дохлого кота. Я дотянулся рукой,
испачканной кровью из разбитого носа, до высохшего облезлого тельца
и произнес формулу оживления павшей лошади. Это единственное, что
мне пришло в голову сделать для своей защиты, -- удивить, выиграть
время. К тому же, фраза была совсем короткая.
И кот восстал.
С воем, храпом и кашлем, достойными раненого льва, его мумия,
облепленная клочками вылезшей рыжей шерсти, пронеслась от канавы к
канаве и стала метаться туда-сюда без какой-либо цели и видимого
смысла, выпуская лишнее колдовство, словно перекипевший чайник
спускает пар из носика и из-под дребезжащей крышки. Из пустых
глазниц и между открывшихся ребер кошачьего тельца полыхал
холодный, нестерпимо яркий огонь, то белый, то фиолетовый. Он
освещал глину, грязь, мелкие лужи и выхватывал из тьмы фигуры
безумцев дерзнувших напасть на колдуна. Истерически завизжал один
из разбойников и бросился наутек, второй крикнул: "Спасайтесь! Он
вызвал тварь из ада!" Тот, которого я подбил под колено,
запричитал: "Не бросай меня, Клаус! Подожди!" -- и резво похромал
от меня прочь. Их все-таки было трое, четвертый мне с испугу
померещился. Тоби проводил их звонким лаем победителя, а я выполз
из канавы, таща за собой порванный плащ, и сел на краю, пытаясь
вынутым из рукава платком унять носовое кровотечение. Ощупал себе
колени, ладони, зубы. Вроде, цел. Ничего не понял, однако идти
могу.