Ещё адрес этот в псковской области… Стараюсь не надеяться лишний раз,
но так хочется верить, что уж в этот-то раз я нашла маму.
Мечтаю просто посмотреть на неё. Спросить. Почему она ушла?
Настолько мы ей надоели? Или, может, она почему-то потеряла память и не
подозревает, что у неё есть целая семья: трое детей, четверо внуков и
раскаявшийся муж?
После подачи матери в розыск, после неудачных поисков с волонтёрами,
после нескольких тяжёлых опознаний в морге отец ушёл в запой. Он страшно пил,
сутками. Захлёбывался слезами, орал на нас матом. Из кухни, где он поселился,
несло блевотой, мочой и парами спирта.
Мы с трудом дотянули до начала октября, когда старшая сестра получила
первую стипендию, а ещё ей пришлось пойти мыть полы в подъездах. Зная о нашей
беде, соседи старались подкармливать, забирали к себе, когда мы втроём сидели у
подъезда, пережидая особенно тяжёлые часы.
Наконец, из свердловской области приехала папина мама и устроила ему
головокружительный, грандиозный скандал. Я с удовлетворением наблюдала, как по
кухне летают сковородки, мелькают в воздухе чашки, а отец обеими руками
закрывается от увесистой скалки.
– Бессовестная сволочь! Дети остались без непутёвой матери и отец туда
же! Толя! Не завяжешь с водкой, я тебя сама прибью!
Бабушка всю жизнь проработала в колонии для несовершеннолетних и
хорошо умела вставлять мозги неуправляемым подросткам. Как выяснилось, взрослым
мужикам в запое – тоже.
Баба Таня оставалась с нами, пока отец выходил из интоксикации и
зашивался. Он посмотрел на свою жизнь протрезвевшими глазами,
увидел окружающий его разгром, не особо верящих в его исправление нас, и,
наконец, взял себя в руки. Уволился из не приносящей дохода детской студии,
пошёл на более-менее хорошо оплачиваемую работу на стройке. Вскоре выучился на
сварщика, не пожалев своих артистичных пальцев и мы наконец-то зажили сносной и
вполне сытой жизнью.
Без мамы, которая всегда оставалась незаживающей раной в сердцах всей
семьи.
Пройдя паспортный контроль и забрав свой чемодан с багажной ленты,
топаю к выходу из аэропорта. В Москве идёт снег, он чавкает под подошвами моих
ботинок.
Я как раз разыскиваю глазами своё такси, когда меня заключают в
объятия. В нос шибает знакомый горький аромат от Виктора и Рольфа.