Двумя часами позже я навестил старого соседа. Федор Игнатьевич
со сдержанной радостью и засевшим во взгляде беспокойством принял
меня. Чаще обычного заглядывал в глаза и задавал уйму вопросов. Я
вкратце обрисовал ситуацию. Он пообещал выполнить мою просьбу и
забыть о существовании Андрея в обмен на клятвенное обещание
вернуться. Пришлось дать таковое.
Ночь была ужасной: духота «выпила» все силы, кошмары мучили до
утра. Я просыпался несколько раз, курил, засыпал снова. Под утро
разболелся желудок нудной ноющей болью, словно внутри меня завелся
точильщик и неспеша, со знанием дела проедал дыру. Я выпил
«квамател» и никак не мог дождаться рассвета.
Тем временем мрачные мысли бродили у меня в голове. Раз за разом
возвращался к мысли о никчемности своего жалкого существования,
проклинал тех, кто обрек нас на такое. Перед глазами с
поразительной отчетливостью стояло лицо Хью Эмермана. В ушах звучал
его бодрый громкий голос. С легким румянцем на щеках, пряча взгляд
в шпаргалке, он широко открывал рот, запуская в микрофоны красивые,
обнадеживающие слова. Но, что бы ни сказал премьер, все, кто стоял
внизу и, подняв головы к трибуне, слушал пламенную речь, знали, что
их оставили умирать.
Из толпы перепуганных, растерянных, по большей части пожилых
людей доносились бранные слова, в цилиндр из пуленепробиваемого
стекла, летели яйца, а потом и камни. Не замечая протеста, Эмерман
продолжал делать свою работу, возможно, она была ему не по вкусу,
но у него здорово получалось это скрывать. Не дождавшись
аплодисментов, он быстро схлопнул папку, махнул рукой, растянул
бледную улыбку, а затем исчез. Спустился на лифте и растворился в
подземных переходах на пути к космодрому.
Священники, подбирая сутану, семенили по трапу, изредка
оборачивались, осеняли крестным знамением обреченных, обещали им за
Бога рай. Кто-то ведь должен остаться, раз на всех мест не хватает.
Не дети же с матерями.
Все так, все правильно. Все во благо цивилизации. Только было бы
понятнее и справедливее, если бы часть кораблей, груженых машинами
и разобранными заводами, отдали нам. Но нет, неокрепшему организму
человечества на новой планете надо как-то выживать, с чего-то
начинать, не с каменного же топора и огнива.
Нас, кому не хватило места, осталось около миллиарда из
двенадцати. Последний корабль взлетел с французского космодрома
«Виктория» 23 мая 2031 года. К тому времени мы уже не могли
наблюдать старт по телевизору. О «Доротти» я узнал по радио. Помню,
за все время лихорадочной гонки за выживание, я впервые заплакал.
Стоял на кухни у стола, неторопливо помешивал чай, вслушивался в
голос диктора и смотрел в окно. Было час до полудня, по пустынной
мусорной улице бегал бездомный пес, обнюхивал углы, столбы, баки.
Отмечался, задирая ногу, и деловито, словно ничего не произошло,
бежал дальше по своим собачьим делам.