Отлив перед высокой волной. И
сразу же вслед – знак приближающейся бури. Рёв, треск стволов и
пламени, клич гарпий, и рык, и «Песнь крови» – всё одновременно,
отовсюду, и ближе, ближе…
«Это, что ль, сигнал?» – глупо
спросил кто-то из первогодок, когда хаос звуков рухнул на
лагерь.
– …потом взбесились бестии в
лагере. Все, сколько было. Единороги, керберы, игольчатники из
свор. Девятеро помиловали – алапардов никто не припёр
покрасоваться! Звери были дрессированные, обученные на людей не
кидаться. А тут рванули убивать. Единороги, воображаешь себе?! Что
ж с ними такое случилось-то…
Я знаю, молчит Гриз, поглаживая
правую ладонь. Под пальцами ощущаются извилистые следы, один ещё
сравнительно свежий.
– И… что же вы сделали
тогда?
Норн молча демонстрирует ладонь – на
ней выгнулся лук. Стрела наложена на тетиву, трепещет – сейчас
полетит.
– Прикрывал своего парня,
сказал слугам – уведите в шатёр, спрячьте. Сам – в позицию, ну, и…
кто ближе, того и… Ты прости, Гриз. Сам не рад, что так, но
тут…
Норн Клеск искренне любит природу.
Обожает путаные лесные тропы, и птичье пение, и звериные игры.
Терпеть не может капканы. Не отстреливает дичь бессмысленно –берёт
заказы на людоедов. Норну Клеску нечего извиняться перед ней и
смотреть так, будто варг сейчас вскрикнет: «Убийца!»
Они теперь молчат вдвоём – глядя на
хаос внизу. Слушают друг друга.
Молчание Норна Клеска – густое,
словно суп сердитой Фрезы.
Плавают воспоминания: перевернуть
стол, загородиться вторым, воззвать к Печати – и лук становится
продолжением пальцев, стрела – продолжением взгляда, мир словно
замедляется в тягучем вздохе… Окровавленная пасть кербера.
Игольчатник взвился в прыжке. Единорог, весь в кровавой пене,
храпя, мотает головой… Пальцы легко отпускают тетиву – опять, и
опять, и опять. Вокруг вопли, кто-то бьёт магией, кто-то бежит,
несётся лошадь – волочит за собой всадника, полыхает шатёр слева, и
лавина грохочет в лесу, снося и подпаливая деревья, всё ближе и
ближе, с воем и рёвом…
Молчание Гриз – лёгкое, печальное.
Будто розоватый пушистый снег на земле.
Не вини себя, Норн, – молчит
Гриз. Это были уже не они. Алая паутина, огненная, сжирающая – то,
что опутало их в этот момент. Не ты виноват – тот, кто
закутал их в эту паутину. Кто-то, кто ходит по лёгким путям.