Тем временем разлом продолжал жадно
обгладывать мрамор. В разверзшуюся под ногами бездну падали крупные
куски, двери пронзительно заскрипели, стены заходили ходуном.
Сперва дальняя, а затем и боковые.
Пользуясь отвлекающим маневром, я и
сам взмыл в воздух, оттолкнувшись от пола. Перемещаясь от одного
присяжного к другому, орудовал пульсирующими в руках кинжалами,
разрубая стражей на несколько частей. Под самым потолком прорубая
себе дорогу к выходу, вместо которого уже зияла дыра.
Свежий ночной воздух ворвался в холл,
опьяняя меня. Долгожданная свобода совсем близко. Буквально рукой
подать, и можно валить на все четыре стороны. Звуки боя, казалось
бы, слышались не менее отчетливо, чем стрекот сверчков и шелест
высоких трав.
– Не дайте ему уйти! – возопила
Талия, и в тот же момент один из мечей присяжных рубанул меня по
бедру, оставив рваную рану.
Я скривился от боли. На этот раз она
была более ощутима, чем в арсенале. Сказывался контроль над
Гырлотаном, на который я отдавал последние силы. И слабость
постепенно брала верх.
Еще один удар, на этот раз по плечу.
Стиснул зубы, повиснув на одном из стражей, предварительно выбив
оружие из его рук.
Прибыло подкрепление. Из обеих дверей
по бокам зала вылетали верные подданные богини, и в какой-то момент
я осознал. Осознал, что живым отсюда я выберусь вряд ли. Никогда
еще свобода не казалось мне столь близкой и далекой
одновременно.
– С-с-сука… – процедил сквозь зубы,
наблюдая за тем, как меня и мое безоружное «транспортное средство»
окружают со всех сторон.
– Это уже смешно, Даггер! – злорадно
бросила Талия, подбоченившись. – Сдавайся! Даже если ты чудом
сумеешь сбежать, я отыщу тебя хоть на краю света, паршивый пес!
После того, что ты учинил в моем доме, пощады можешь не ждать!
Я продолжал отбиваться от присяжных,
но силы покидали меня с каждым следующим ударом. И всё-таки она
права. Даже если я выберусь отсюда живым, рано или поздно богиня
выйдет на мой след. За ней не заржавеет, а всю жизнь ныкаться по
углам, как крыса, и ждать удара исподтишка я не собирался. Это не
свобода, а равносильное рабство.
– Что ж… – скривил я губы в
болезненной ухмылке. – Если свобода стоит так дорого… я готов
заплатить соответствующую цену.
– Ты… что? – не сразу поняла она.
Ну а для меня всё уже было ясно. Если
живым я отсюда не выберусь, то на свет тот уйду, прихватив эту
садистку с собой. А заодно освободив все, порабощенные ею, души.
Так будет правильно. И справедливо.