Второй же, Асмунд -
недаром получил прозвище черный, вместо шапки - на голове был
неряшливый красный платок, из-под которого выбивалась черная
шевелюра. Такая же черная и растрепанная борода достигала груди.
Два шрама пересекали его лицо, густые брови нависали над
глазками-пуговицами. Одежда была неряшливой и сильно поношенной.
Вся его коренастая фигура, с резкими, движениями, высокий голос, не
соответствующий такой грубой внешности, вызывали отвращение.
Гамсунг же, который на фоне
Асмунда смотрелся настоящим красавцем, вызывал страх, и как ни
странно, казался гораздо более опасным.
Так как к разговору она не
прислушивалась, занятая своими переживаниями, Марица не поняла,
из-за чего возник спор. И тут, вдруг, увидела, как оба выхватили
пистолеты и выстрелили друг в друга.
Дым от выстрелов не помешал
увидеть, как упал Асмунд. Судя по громкой ругани Гамсунга, он тоже
был ранен. Склонившись над противником, он несколько секунд
вглядывался в неподвижное тело. Асмунд застонал и начал ворочаться
из стороны в сторону, рука его потянулась к поясу, пытаясь нащупать
оружие.
- Ну и живучая же ты тварь,
Бородач! - Громко сказал Гамсунг, зло ощерившись. Выпрямившись, он
наступил ногой на грудь врага, пресекая отчаянные попытки того
подняться.
- Пощади, - просипел Асмунд, и
от этого голоса у Марицы озноб пробежал по коже. Она догадывалась,
что пощады не будет, но к такому все равно не была готова.
Гамсунг громко засмеялся,
откинув голову, а затем, резко оборвав смех, произнес:
- Сдохни, сволочь, - и,
выхватив длинный кинжал, крепившийся в ножнах за спиной, отсек
голову Асмунда одним ударом. Кусок бороды так и остался лежать на
груди. Атаман хладнокровно вытер окровавленный кинжал о грудь
поверженного бандита.
Марица невольно зажала рот
рукой, от жуткого зрелища накатила тошнота. Рядом тяжело дышал
Матвейка. В глазах его плескался ужас.
Вид мальчика сразу привел
Марицу в чувство. Бросила последний взгляд на Гамсунга, который в
этот момент рывком разрывал на себе одежду, пытаясь обнажить бок,
где по светлой ткани щегольского кафтанца расплывалось кровавое
пятно. Медлить было нельзя. Она, схватила Матвейку за руку, и уже
не обращая внимания на шум, бросилась бежать в глубь леса.
В ушах шумело от быстрого
бега, но громовой окрик Гамсунга она услышала: