Когда же до Гнездово дошел слух, что
на Русь выступила рать самого короля ляхов, Иван уже не раздумывая
собрал малый обоз из двух телег, набитых съестными припасами, взял
жену с дочкой – да рванул на всех порах в крепость! Чьи надежные,
мощные стены, возведенные всего несколько лет назад, внушали
стойкую веру в неприступность Смоленского кремля… Бортнику было
страшно даже помыслить о том, что случится, коли ляхи или разбойные
литовские люди войдут в их село, да на глазах им попадется Олеся –
чье материнство превратило бойкую черновласую худышку с горящими
глазами в статную красавицу с налитой грудью и покатыми бедрами, да
тугой черной косой ниже пояса... От нее ведь взгляда не оторвать! А
уж в том, что черкасы и прочие тати из войска Сигизмунда будут
озоровать по местным деревням, добывая пропитание и попутно грабя
крестьян, Иван нисколько не сомневался…
Впрочем, в этом не сомневался ни
только глава малого семейства Свинцовых, но и множество крестьян по
всей Смоленской земле! Понимая это, родители Бортника остались в
Гнездово, как и многие иные селяне – с Иваном же в крепость
отправилось лишь несколько семейств с молодыми дочерьми или
молодухами-женами. Но все одно от многолюдства укрывшихся за
стенами Смоленска, в кремле не нашлось бы места, где яблоку упасть!
Свинцовым хоть повезло, их впустили в крепость; иных же под конец
уже и не пускали…
Жить, однако, было негде – а сами
смоляне так взвинтили цены на постой, что хоть исподнее отдавай!
Впрочем, вскоре вмешался воевода, на время грядущей осады
запретивший брать хоть какие-то деньги за постой. Но одновременно с
тем Шеин забрал всех боеспособных мужчин в ополчение, а большую
часть запасов еды изъял на нужды гарнизона. Пообещав, впрочем, что
получать еду будут не только воины, но и их близкие, на каждого
члена семьи…
Поначалу Ивану все происходящее даже
нравилось – он с великой охотой учился ратному делу, понимая, что и
от его стойкости да выучки зависит жизнь его любимых! От службы
Свинцов не отлынивал, и, получив назначение в полусотню ратников,
защищающих Пятницкую вежу, дозоры нес исправно. Сам воевода Шеин
его похвалил!
Потом был первый, яростный штурм
ляхов – и первая жизнь, что забрал Бортник, обрушив перекованный
плотницкий топор на неприкрытую голову литвина, остервенело
поднимающегося по лестнице… Нет, наверняка были и другие жизни –
ополченцы, защищающие башню и прилегающие к ней прясла стен, кидали
вниз камни, лили кипяток, и в их числе и Свинцов. Но именно в тот
миг, когда боек его секиры проломил череп ворога, Иван успел
разглядеть, как потухли, помертвели широко открытые глаза литвина…
Разглядеть прежде, чем пальцы ворога разжались на верхней
перекладины – и тот сорвался вниз.