Перед Тильдой шагали жрецы Многоликого – с выбритыми висками, в
коричневых, подвязанных оранжевыми поясами, балахонах; они несли
связки колокольцев, встряхивая их при каждом шаге. Это придавало
шествию торжественность, но почему-то усыпляло.
Где-то позади трубы выводили бодрую мелодию, им вторили
барабаны. Сразу за музыкантами шли богатые купцы-найрэ в расшитых
жилетах и коротких плащах, за ними – ниархи в своих тяжелых и
сложных многослойных церемониальных одеяниях алого и золотого
цветов, потом – вся Золотая Сотня: сенаторы, послы, магистры.
Замыкали шествие гвардейцы, и за ними уже двигались остальные. И
вся эта процессия, как огромная змея, извиваясь, ползла по серым
улицам под проливным дождем, и ее хвост был еще далеко, где-то у
канала Пекарей.
— Погода в этом году просто ужасная, — вдруг обратился к Тильде
незнакомый паренек в берете братства художников. – Дозволено ли мне
будет поинтересоваться…
В его густых курчавых волосах блестели, как стеклянные бусины,
капли дождя, вода стекала по смуглому лицу и заливалась за
кружевной воротник, хотя вряд ли паренек обращал на это внимание.
Не умолкая, он рассуждал о художниках, о выставках, о модных
книгах, на которые у Тильды не было времени. «Вы читали «Летние
ночи» Гарольда Конни? Говорят, сам Ла Ваэно будет ставить пьесу, и
непременно с Мирой Танно в главной роли»… Он рассуждал о сотне
вещей сразу, и Тильда только вежливо кивала в ответ. В конце речи
юноша выразил восхищение ее работой.
— Надеюсь, ты не докучаешь госпоже Элберт разговорами об
отвратительной погоде, — с ними поравнялся высокий седоволосый
мужчина в сюртуке зеленого бархата. – Марек – невыносимый
болтун.
Тильда приветственно кивнула Тиаму Онхалу. Он выглядел
нездоровым, очень усталым, на впалых щеках – лихорадочно-яркий
румянец. Время идет, думала Тильда. Слишком быстро идет. Могучий
некогда, Тиам Онхал стал тенью самого себя. Да, ведь уже и седьмой
десяток разменял... А она его помнила неутомимым в работе и
неукротимым в буйных развлечениях. Когда он писал «Гибель «Южной
звезды», то даже обрился налысо, чтобы не было соблазна пойти на
очередную гулянку…
Теперь они шли рядом; дождь щедро поливал их, заглушая
позади разговоры и смех, музыку и песни.
— Марек показался мне весьма вежливым и приятным в беседе
юношей. Он хорошо знает литературу… И кажется, горячо увлечен своим
делом.