— Может, прямо скажете, что он пошел в своего папашу –
редкостного мерзавца? Не умеющего держать себя в руках? – голос
Тильды стал высоким и зазвенел, ударяясь в стены комнаты. — Пьяницу
и транжиру, известного по всем притонам Застенья? И в мать – шлюху,
которая спит с каждым сенатором?
Лицо Корнелии Райнер сначала побледнело, а потом – лихорадочный
румянец проступил сквозь слой пудры. Ее губы искривились.
— Вы… непозволительно грубы.
— Пожалуй, это не самое худшее, что можно сказать обо мне и о
моем сыне, – очень четко и ясно ответила Тильда. Ее трясло от
одного вида этой женщины, которая бесцеремонно пыталась влезть в
дела ее семьи. – И указывать мне, как поступать с моим ребенком, вы
не имеете права.
Они замолчали, глядя друг на друга. Тишина поглотила их,
напряженная, колющая, больная. И Тильда стояла, упрямо глядя в
глаза Корнелии Райнер, ведь иного оружия у нее не было. Спина
болела от напряженной позы, боль дробила на куски колено, но Тильда
не показывала этого.
Ничего не ответив, Корнелия Райнер повернулась и медленно и
грациозно двинулась к выходу.
— Всего хорошего, — бросила она через плечо, и слово, скомканное
и не поднятое, так и осталось лежать между ними.
Хлопнула дверь. Стало слышно, как сонно бормочет дождь за
окном.
Тильда встала, отошла к окну, за которым короткие сумерки уже
уступали место ночи. Посмотрела на портрет, что скалился со стены,
сжала зубы от злости, в бессильной ярости ударила кулаком по резной
спинке стула и устало опустилась на него.
Время шло, и ничего не происходило, и постепенно она стала
успокаиваться. Душившая ее ярость сменилась пустотой. Арон и эта
женщина, и господин Коро, и стройка – все мешалось в мыслях, прежде
– таких ясных.
Осторожные шаги заставили ее поднять голову. Это был отец
Терк.
— У Арона сломан нос, и мне пришлось зашивать рану на лбу, —
деловито доложил лекарь. – Но он крепкий малый, на нем все, как на
кошке, заживает. Стараниями Многоликого все будет хорошо.
— Спасибо, мастер Терк, — тусклым голосом ответила Тильда.
Слишком много сил она сегодня отдала…
Лекарь ощутил это и обеспокоенно спросил:
— А вы, госпожа? Как ваше колено?
— Все так же.
— Позволите?..
Тильда кивнула. Лекарь начал осторожно ощупывать ногу, почти
невесомо прикасаясь горячими и сухими ладонями к коже. От него
неприятно пахло лекарственными порошками – как-то едко, но он
прекрасно знал свое дело, к тому же – был из ордена Отрекшихся и
практиковал целительство не только травами, но и с помощью сил
Многоликого.