Она выругалась – бессвязно и зло, выражая всю боль, все отчаяние
в словах. Четыре пятидневья до Долгой ночи! Без денег, вырученных
за погибшее вино за это время она не сможет собрать всю оставшуюся
сумму для господина Коро, а недоимки в этот раз он не потерпит.
Тильда вышла на крыльцо и села на мокрые ступени, и от резкого
движения боль вонзилась в колено раскаленным гвоздем. Тильда хотела
завыть – в голос.
Но у нее больше не было ни слез, ни слов.
Предутренние серые сумерки застали Тильду в напряженной позе за
письменным столом – среди вороха конторских книг и
расписок.
Она откинулась на спинку стула, чувствуя затылком холодное
твердое дерево. Глаза болели, а плечи сводила судорога. Тильда
провела ладонью по лицу, пытаясь стереть усталость, заставить себя
сосредоточиться на цифрах.
Длинные столбцы их чудились, едва она закрывала глаза, эти цифры
наливались красным и распухали, будто напившиеся крови пиявки, и
никак не отодрать, никак от них не избавиться, и в голове – только
бесконечные ряды чисел, что получено и что израсходовано, общая
сумма, остаток и долги…
Тильда встала, чтобы размять затекшую спину. Прошлась по
кабинету: от окна к столу, заваленному бумагами, от стола – к
пустому камину, от камина – к книжным шкафам.
Чтобы выплатить долг господину Коро, ей не хватало семидесяти
золотых монет. Тильда смотрела на перстень с геммой и серебряные
часы-луковицу, лежащие на столе - единственные ценные вещи в этом
доме. И то, и другое - подарки отца. Даже если продать их, а заодно
и оставшиеся картины, и добавить еще то, что было запрятано на
черный день, можно выручить, в лучшем случае, треть
суммы.
Взгляд наткнулся на громоздкий комод в углу. В ящике этого
комода, запертом на ключ, хранилось пятьдесят тионов серебром,
приготовленных для уплаты рабочим и подрядчикам.
Это неправильно, сказала Тильда себе, но рука сама потянулась за
ключом к поясу. Я не имею права лишать рабочих их жалованья, —
пробубнила из своего угла совесть, но ключ повернулся в замке. Я не
смогу вовремя вернуть эти деньги, — доказывал разум, но ладонь
ощупывала тяжелые холодные кругляши.
А перед глазами вставало узкое бесцветное лицо господина Коро с
хищной, острой улыбкой и взглядом дознавателя.
В ее ремесле честность – не добродетель. И стоит ли бороться,
чтобы эту добродетель сохранить?..