Она подошла к макету храма, стоящему у окна, провела рукой по
искусно вырезанному из дерева куполу и круглой двойной колоннаде,
по скатам крыш над порталами, по аркам окон…
Был еще один выход. Зыбкий и ненадежный.
Тильда знала, что у нее есть право обратиться к торговому Дому
Солейн за помощью – ведь Дом помогал всем своим членам, оказавшимся
в затруднительном положении.
Так что приглашение на прием оказалось кстати – прием должен был
состояться через два дня. Но Тильда не полагалась только на помощь
Дома, в крайнем случае она готова была расстаться с частью родовых
земель. Она без колебаний продала бы и опостылевший особняк в
столице и переселилась в Бронзовое кольцо, но он был завещан Арону,
и распоряжаться им Тильда не могла.
— Проклятье!.. – она в бессильной ярости сжала кулаки,
«Ты все равно утонешь», — подсказала ей темнота.
Взгляд заметался по кабинету: стены, выплывавшие из темноты,
клонились из стороны в сторону, словно пьяные. Предметы не хотели
принимать привычные очертания.
«Горы горя пройдешь? Горы огнем горят, как уголья».
Взгляд остановился на распахнутых дверцах шкафа – изнутри тускло
блеснули выстроенные в строгий ряд, как солдаты на плацу, корешки
томов «Истории Республики». А голос все шептал — то едва различимо,
то громче, он твердил об огне и горе, о темноте и забвении, принося
откуда-то дыхание тлена и времени. Тильда ухватилась за край стола,
но дерево под пальцами вдруг стало невыносимо скользким.
— Кто ты? Что ты? — шепнула Тильда.
Темнота расхохоталась в ответ.
— О, милая, ты меня знаешь, знаешь...
Ветерок тронул тяжелые пыльные шторы. Скрипнула половица. А с
портрета над камином глянуло знакомое лицо. Гарольд Элберт – вместо
портрета отца.
— Вот и свиделись, любовь моя.
Тильда вздрогнула от голоса, властного и сильного, скрипучего,
как рассохшееся дерево.
Мужчина шагнул ей навстречу с портрета — такой, каким она его
помнила. Высокий, крепкий, рыжебородый. Тильда отшатнулась,
попятилась, натыкаясь на стулья и кресла. Покатился упавший с
подставки глобус, но звук увяз в мягком ковре.
Гарольд Элберт надвигался, растягивая в улыбке узкие губы.
Тильда пыталась схватиться за что-нибудь, но под пальцами был лишь
воздух.
В лицо дохнуло холодом и сыростью, землей – такой знакомый
запах, запах акации и дождя… Мокрые, потные ладони на лице, на шее,
и вниз, к вырезу платья, поползли по спине, что-то коснулось губ –
как в поцелуе… Тильда резко дернулась, чуть не потеряв равновесие,
сделала шаг, второй – к двери.