— Если не успокоитесь, то сильное снотворное вколю, чтобы сутки
поспали и в себя пришли.
И тут Дворжецкий впервые взглянул Дмитрию в глаза, словно бы
сразу протрезвев, и проговорил без всякого крика, но довольно злым
тоном:
— Да кто ты такой, чтобы моей жизнью и здоровьем распоряжаться?
Да я вообще не понимаю, откуда ты взялся, и кто тебя сюда притащил.
Но, я их всех накажу, будь уверен. Да и с твоим руководством
собираюсь разобраться, почему тебе не выдали ни одноразовых
шприцев, ни одноразовых игл для зашивания ран. Да ты сейчас мог же
мне любую инфекцию внести! И на что мне такая помощь?
Диме стало обидно. И он произнес:
— Я военный врач, и все мои медицинские принадлежности абсолютно
стерильны. А вы, как я понимаю после того, что услышал здесь,
хозяин этой яхты? Но, ведь это не дает вам права обзывать всеми
словами того, кто пришел к вам на помощь из самых лучших
побуждений. Меня позвали, чтобы помочь вам, а не ругаться с вами.
Простите, конечно, что причинил боль, извлекая стекла, но, если бы
их осколки остались в ваших ранах, было бы гораздо хуже. Уж
поверьте. Я сделал все, что мог. Моя врачебная совесть чиста. Вы же
теперь выздоравливайте, как хотите. Надеюсь, ваш судовой врач умеет
снимать швы. До свидания.
Ефремов сложил свои инструменты в саквояж, направившись к выходу
из каюты, но Дворжецкий внезапно остановил его окриком:
— Эй, куда же вы? Возьмите деньги за свою работу!
И тут же крикнул Давыдову:
— Гена, выдай доктору пару червонцев.
И здоровяк тут же сунул в руку Диме четыре розоватых бумажки с
надписями 5000 рублей. Странные какие-то бумажки были, непонятные.
С одной стороны находились только обозначение номинала, изображение
какой-то изогнутой эстакады и маленькие циферки в правом нижнем
уголке: 1997. А другая сторона банкноты оказалась еще интереснее.
На ней имелась наверху крупная надпись: «БИЛЕТ БАНКА РОССИИ», чуть
ниже стояла зеленая и почти квадратная переливчатая печать с
каким-то гербом, в центре находилось изображение какого-то
памятника, а внизу слева значилось: «Хабаровск». А еще в глаза
бросилась вклеенная металлическая полоска, на которой маленькими
циферками дублировался номинал. Сначала Ефремов хотел отказаться от
денег, но, рассмотрев купюры, изменил решение. «Вот что я должен
показать Якову! И пусть особист решает этот ребус», — подумал про
себя Дима, запихивая неизвестные до этого деньги в свой докторский
саквояж.