Раз поймав точку Маяка глазами, было
очень трудно отвести взгляд – да ему и в голову не пришло делать
такое. Всем своим существом Казаков стремился навстречу её острым,
колючим лучам, а остальное мироздание, включая время (сколько его
прошло – секунды, минуты, дни?), потеряло всякое значение – остался
только этот неистовый, пронзающий всё существо свет.
Мир снова изменился – и снова вдруг.
Вихревые стены вдруг отпрянули в стороны, разошлись гигантским
амфитеатром и растаяли, открывая взору простор и изломанную линию
недалёкого берега. Ветер как-то сразу стих – теперь он не завывал,
а едва слышно посвистывал.
- Готово дело! – заорал Серёга. – Вот
он, Зурбаган, гляди, приехали!
Ему ответил заливистый лай – собака
Кора выбралась из своего убежища и, запрыгнув на крышу рубки,
приветствовала высокое небо с бегущими в невозможной синеве
барашками облачков, морской простор, широкая гавань, вся в
лоскутках парусов. Лес корабельных мачт у невидимых отсюда
пристаней - а за ними проглядывает белый, с черепичными крышами
город, удобно устроившийся между двух сползающих к морю горных
отрогов.
[1]французскийфразеологизм, по смыслу - «положение
обязывает»
«Сколько раз я возвращался в
Зурбаган – а всё никак не могу привыкнуть. К тому, как расступаются
внезапно сотканные из волн, ветра и облаков стены, как
распахивается перед бушпритом гавань со стоящей на утёсе
величественной башней Истинного маяка. Участок акватории, на
котором мы оказываемся всякий раз, специально выделен для таких как
мы «гостей» - здешние правила требуют от любого оказавшегося здесь
судна как можно скорее покинуть «зону прибытия» - во избежание
столкновения со следующим визитёром. «Зона отбытия» располагается
милях в трёх мористее, в сторону островной гряды, запирающей гавань
с юго-востока. Там тоже всё строго – коридор, по которому должно
двигаться покидающее Зурбаган судно, тоже ограничен бело-красными
бакенами, на которых в тёмное время суток зажигают масляные
фонари.
Занимается этим особая портовая
служба, набранная компания из двух-трёх десятков мальчишек. Они
снуют по акватории в гребных лодочках, на корме которых установлены
большие решётчатые лампы, подливают масла в бачки бакенов и
запаливают по вечерам от этих ламп фитили бакенов. Утром тушить их
не надо – порции масла всякий раз рассчитаны так, чтобы лампы
гасли, когда солнце разгонит предрассветные сумерки и в
«иллюминации» больше не будет необходимости.