- А как у нас дела с артиллерией? -
осведомился Сергей. Казаков поперхнулся от неожиданности -
артиллерия-то ему зачем? В пираты решил податься?
Выяснилось, что под «артиллерией»
старый друг понимал другой несомненный образчик стимпанка,
маленькую револьверную пушку со связкой из пяти гранёных стволов
–такие, припомнил Казаков, именуются ещё картечницами или, на
французский манер, митральезами.
Пушка стояла на полубаке, на железной
клёпаной треноге, и Казаков вслед за Сергеем с удовольствием её
опробовал – крутанул торчащую вбок рукоять, отчего связка стволов
пришла в движение, повернул орудие, навалившись на обтянутый кожей
плечевой упор, ловя стволами стоящую шагах в двадцати рыбацкую
лодку.
- Патронов пока нет – объяснил мастер
Леру. – то есть, они хранятся под замком, на складе. Чугунные
гранаты, калибр полтора дюйма – сам проверял, подходят к этой
малышке. Вот сюда, сверху, вставляете обойму с десятком патронов –
и огонь!
Он похлопал митральезу по бронзовому
циллиндрическому казённику из которого вверх-вбок торчала фасонная
горловина патроноприёмника.
- Вот и хорошо, завтра опробуем. –
кивнул Сергей. - Сперва откатаем мерную милю, потом уйдём за
острова и там уж постреляем вволю. Прихватите десяток пустых
бочонков, будут нам вместо мишеней.
Мастер Леру кивнул
- Сделаем, господин. Тогда завтра в
это же время жду вас здесь. А сейчас извините, много работы…
Намёк был ясен. Сергей и Казаков
пожали корабелу руку – шершавую, крепкую, как доска и такую же
широкую – и полезли по лесенке с борта «Штральзунда» на твёрдую
землю.
Из записок Сергея
Баранцева.
«…На верфь мы отправились с утра
пораньше, сразу после завтрака, накрытого матушкой Спуль в
гостиной. Кофе, бекона, глазунья из двух яиц с ломтиком бекона,
поджаренные хлебцы с ежевичным джемом - континентальный завтрак, да
и только! Покончив с трапезой, мы вышли из дома – за оградой
палисадника нас уже дожидался фиакр, который и довёз нас через весь
город, на восточную окраину, где располагались судовые мастерские,
эллинги и верфи.
По дороге Пётр всё время вертел
головой, озираясь по сторонам – всё-таки утренний Зурбаган
разительно отличается от вечернего. То он спрашивал о какой-нибудь
лавочке или особо приметном здании; то восхищался женскими нарядами
(словно сошедшими о страниц иллюстрированных журналов и модных
каталогов викторианских времён); привстал на сиденье и замахал
несуществующей шляпой, приветствуя взвод таможенных стрелков,
марширующих куда-то под командой офицера в синем сюртуке и высоком,
с лаковым козырьком, кепи.