Ценный ресурс на Эйдене один — халцон. Минерал, необходимый для
работы пространственных врат. Но встречался он здесь в таком
ничтожном количестве, что это делало бессмысленными любые
промышленные разработки. Зато счастье мог попытать любой. Без
регистрации и документов. Но в распределители сдавали в основном
разные металлы и самоцветы. За бесценок. Этой платы обычно хватало,
чтобы покутить в местных кабаках и борделях и снова залезть в
шахты. Здесь все крутилось вокруг халцона. Сама планета, кроме
камней и металлов, не производила ничего, лишь вода не была
привозной. Зато здесь не было и духу асторцев… до вчерашнего утра.
А теперь даже дышалось тяжелее…
Асторский палач уже обрезал волосы всем троим. Несчастные
женщины стояли спиной к толпе, и теперь были прекрасно видны вдоль
позвоночника черные ритуальные знаки, обличающие их положение.
Знаки Тени. Я слышала о них, но никогда не видела. Да никто здесь
не видел. Тени всегда неотлучно следуют за своим хозяином, а если
получают отставку, их отправляют в какую-то глушь, где они
оканчивают свои дни, если кто-то другой не захочет избрать их Тенью
своей жены. Бывших Теней не бывает. Если стереть с тела эти знаки —
Тень умрет. Но, только лишившись знаков, она перестанет быть Тенью.
Да… я поняла, что произойдет дальше. Разница была лишь в том, как
это произойдет.
Хорошо, что мы стояли далеко. Я видела лишь общую картину.
Впрочем, и этого было довольно, чтобы снились кошмары. Палач снова
подошел к одной из жертв, подцепил что-то на ее спине в районе
талии и резко дернул. Раздался душераздирающий визг, и несчастная
женщина рухнула на помост.
Палач повернулся к толпе:
— Сердце!
Висела звенящая тишина.
Асторец подошел к другой и проделал все то же самое:
— Душа!
К третьей:
— Тело!
Здесь не хватало лишь четвертой Тени — Разума. Сердце, Душа,
Тело и Разум — неизменные спутницы привилегированного асторца.
Чертовы ублюдки считали, что ни одна женщина не может в себе все
это совместить. В силу своего несовершенства.
Вот и все… Отголоски криков все еще растворялись в вечернем
небе, звенели в ушах. Толпа безмолвствовала. Мы не привыкли к таким
зрелищам — это противоестественно. Ненормально. Жестоко. Но из
коллегии приказали явиться всем. И смотреть.
Я подняла голову и увидела, как Гихалья утерла потное от
напряжения лицо ладонью: