— Незавидная судьба… Великий порой не жалеет… Пойдем отсюда.
Мы развернулись в толпе, но в спину ударил мощный динамик:
«Всем незамужним бездетным суминкам от восемнадцати до
тридцати метрических лет приказано явиться завтра в коллегию Эйдена
в восемь тридцать утра по местному времени. Явка обязательна.
Распоряжение коллегии будет адресно передано фактуратам для
подтверждения и учета. От исполнения распоряжения коллегии
освобождаются работницы публичных домов».
Я нахмурилась, заглянула в лицо Гихальи:
— А это еще зачем?
Она какое-то время молчала, лишь алые губы кривились скорбной
дугой. Она схватила меня за руку, стиснула мясистыми пальцами:
— Я хочу ошибиться, Мия, но, похоже, что асторцы ищут… новые
Тени.
Гихалья молча тащила меня по улицам за собой, крепко держа за
руку. Я едва успевала за ее широкими, неожиданно быстрыми шагами.
Мы прошли черным ходом и поднялись в мою комнату на самом верху ее
ночлежки. Она сдавала самым безденежным старателям койки и скверные
сейфы. А на первом этаже располагался провонявший выпивкой и
куревом дрянной бар. А еще она бойко торговала ганорскими амулетами
на удачу и богатство, благословениями и проклятиями. Здесь они
пользовались особым спросом. Гихалью побаивались и даже по-своему
уважали. Особенно после того, как придурок Ринкен сломал обе ноги.
Теперь и на меня даже смотрели с опаской!
Гихалья плотно закрыла дверь, устроила жирную задницу на
крошечном табурете. Цепко посмотрела:
— Что будешь делать? Не нужно быть Великим Знателем, чтобы
понять, что обратно не вернешься. У этих тварей тоже есть глаза. —
Она шумно выдохнула, все еще не могла отдышаться после подъема по
крутой лестнице. — Порой мне кажется, что он проклял тебя, одарив
таким лицом. Асторцы не купятся на мое колдовство, как местная
рвань... — Она сосредоточенно помолчала. — Но и не идти нельзя…
Я слушала, как тяжело Гихалья дышала. Стареет, толстеет, ничего
не поделать. Но я люблю и буду любить ее любой, даже самой старой и
безобразной. Она спасла меня тогда, после того, как погиб отец. Без
Гихальи я бы давно стала самой замызганной шлюхой. А, может, меня и
в живых бы не было. Я должна до конца жизни благодарить ее богов и
ее «колдовство».
Я села на скрипучую кровать, стащила плотную защитную накидку.
Покачала головой:
— Не знаю… Но я же не спятила, чтобы туда идти.