— Возьмитесь каждый за веревку и, перебирая руками, двигайтесь
вдоль нее, — скомандовал я.
Мокрый, уставшие, испуганные — они подчинились беспрекословно.
Школяры были ниже меня и для того, чтобы преодолеть отрезок штрека
с низким потолком, им достаточно было лишь согнуться пополам. Мне
пришлось туже. Одно дело ползти на четвереньках по сухому тоннелю,
другое — по покрытому жидкой грязью. Пришлось отдать фонарь Зимину,
замыкающему четверку беглецов. Прыгающий луч впереди стал для меня
ориентиром в грязи.
Вдруг луч отдалился и пропал. Оказавшись в кромешной тьме, я
лишь с большим трудом не заорал от страха. Сказалось напряжение,
которое я испытывал с момента исчезновения этих шалопутов, по
которым ремень плачет. Сцепив зубы, я пополз вперед, и вдруг кто-то
вцепился в ворот моей олимпийки и потащил, словно щенка за шкирку.
Пацанам бы на это силенок не хватило. Значит, они уже в штольне, а
мой напарник по спасательной операции и недавний недруг, поспешил
мне на помощь.
Боже, как же хорошо оказаться под открытым небом! Спустя
несколько минут, после того, как Григорий Емельянович помог мне
выбраться из затопляемого тоннеля, я лежал на траве и с
наслаждением смотрел на проплывающие облака. До меня доносились
голоса, но я не слишком-то к ним прислушивался. Кажется, военрук
заставлял горе-кладоискателей снять с себя все мокрое и грязное и
переодеться в сухое и чистое. Киселева вопила, что стесняется, а
пацаны хихикали. Им все было, как с гуся вода. Не дошло до них, что
сгинуть могли.
Идея насчет переодевания мне понравилась, и я решил, что
обязательно сделаю это, как только немного отдохну. Ко мне подошел
Петров, присел на корточки, протянул фляжку.
— На вот, глотни, — сказал он. — Это коньяк.
Это было очень кстати. Я перевернулся на бок, приподнялся на
локте, взял у него фляжку и сделал глоток. Спиртное побежало по
пищеводу, одновременно согревая и возвращая бодрость. Я сел и снова
приложился к горлышку, потом, с сожалением, вернул фляжку
хозяину.
— Спасибо!
Он кивнул и тоже сделал глоток. Потом завернул пробку и спрятал
сосуд с драгоценной влагой в карман штормовки.
— Больше нельзя, — проговорил Григорий Емельянович и спросил: —
Как ты их нашел?
— Да в общем случайно! — отмахнулся я. — Услышал голоса... Они
оказались в соседнем штреке... Шли на шум воды, надеялись найти
подземную речку...