— Великого Таа Секененра и его не
менее великую супругу Яххотеп похоронили скромно, — согласился
Якоб, мысленно благодаря Борьку, что вовремя напомнил нужные
имена.
— Ах, фиванские царицы!.. —
мечтательно вздохнул англичанин. — Удивительные женщины жили в
эпоху фараонов, мистер Войник, поистине удивительные. И я говорю
даже не о Клеопатре с Нефертити.
Тетишери[3], державшая в своих хрупких
руках весь Верхний Египет, не допуская туда захватчиков!
Яххотеп[4], возглавлявшая освободительную
армию... Безусловно, мы, мужчины, привыкли присваивать победы и
величие только себе, даже когда история свидетельствует об
обратном. Ну а история находит способы всё же расставлять акценты
по-своему.
Яша улыбнулся: Стоун в точности
процитировал Тронтона. Тот много и с самым настоящим обожанием
говорил о «дочерях Исиды».
— Да, у Вашей царевны было
потрясающее наследие — такие родственники. И сама она явно была
леди не промах.
— О да! — лорд рассмеялся. —
Достаточно взглянуть на это лицо. Красота и сила, воля, способная
гнуть судьбу.
— Знать бы, что же тогда пошло в этой
её судьбе не так... Почему вычеркнули имя?..
— Её Высочество выбрала не самый
популярный культ для служения. Но скажу вам, — Стоун понизил голос,
— профессор не видел гробницу, но видел всё, что уцелело. Моё
наследие. Самые первые зарисовки стен. Как и её высокопоставленные
родственницы, моя царевна была... воительницей. Примерно как ваши
«сильные русские женщины», — он подмигнул Якобу.
— С кем же она сражалась? — вежливо
уточнил Яша, боясь спугнуть момент откровенности Карнагана. — И
почему её имя нигде не указано?
— Оно не указано на саркофаге, но
должно было содержаться в ритуальных текстах гробницы. Сами
понимаете, расшифровать сложнейшие записи по рисункам художников,
не знавших этого языка — задача не из лёгких, — Стоун пожал
плечами, но Войнику показалось, лорд не договаривал.
Впрочем, он ведь и не обязан был.
От Яшиного взгляда не укрылось, что
англичанин задумчиво коснулся золотого перстня на мизинце — того
самого, с вязью египетских иероглифов. Разглядев кольцо ближе, при
свете дня, Яша различил один из символов — двухвостую собаку — но
потом лорд переместил руку, беря бокал.
— Позвольте тост. За вашу семью, одну
из тех, кто занимался спасением реликвий! — произнёс Якоб, поднимая
свой бокал.