[6] хозяйки
гробницы, а двери запечатали, дабы не вызывать подозрений.
— Целый детектив можно написать.
— О нас уже пытались писать, —
рассмеялся Стоун. — Об охотниках с чёрного рынка.
— Неужели, правда?
— Конечно. Поверьте, мистер Войник,
убивают и за меньшее, — усмехнулся англичанин. — А коллекция эта в
своё время заинтересовала не только нас. Да и прапрапрадед мой был
человеком смелым до безрассудства, перешёл дорогу, кому не
следует... Впрочем, это не помешало ему прожить жизнь долгую и
насыщенную. После пожара в поместье она стала особенно
насыщенной.
Якоб вспомнил предупреждения Борьки о
чёрных копателях, о том, что с останками было не всё ладно. Но
Карнаган не был расположен рассказывать больше, чем уже сказал. И
как Якоб ни пытался аккуратно задать вопросы о поместье, о том, как
оно было связано с коллекцией, англичанин ограничивался общими
ответами.
— Знаете, мистер Якоб, есть дома,
которые не пригодны для жизни. Такое чувство, что сама земля, на
которой они стоят, проклята, даже если там никогда не видели
привидений, — задумчиво изрёк лорд. — Но если вы решитесь посетить
Англию и, как это у вас называется «посчикатать нерви», я с
радостью вручу ключи и покажу. Но на ночь в нём не останусь, даже
не просите,- Стоун засмеялся — как показалось Яше, несколько
натянуто.
— Буду чрезвычайно рад, если удастся,
— улыбнулся Якоб.
К его удивлению, Карнаган поднял
указательный палец, достал смартфон и действительно внёс данные
Войника. Удивительно, на какие чудеса оказались способны общие
знакомства, мелодия арфы и три порции виски под хорошую беседу.
Якоб хотел было заранее поблагодарить
лорда за такое радушие. Но стоило поднять взгляд, как он увидел на
месте лица Карнагана бледную маску с черными провалами глаз. В
левом горел красным золотом знак Уаджет, «Око Хора». Борька
рассказывал, что это был мощный древнеегипетский символ защиты,
помимо того, что тесно связан с фараонами и их благоденствием... но
сейчас знак казался Яше зловещим.
Резкая боль пронзила висок. Якоб
невольно потёр переносицу, закрыл глаза. Несколько мгновений, и
боль начала стихать, а вместе с ней исчезло и наваждение.
Англичанин был румян, доволен, хоть и немного обеспокоен внезапным
приступом собеседника.
— Прошу прощения, — пробормотал Яша,
но слова отдались в голове горящими иглами.