Сказать
бы, что нет её вины, что не нарочно она молодцу попалась… Да слова во рту
застряли. Быть может, мать и права? Не зря Таха учила её глаз не подымать и парням
не улыбаться – всё к беде.
-
Матушка…
Таха
продолжила браниться как не слыша. Крапива ухватилась за край её подола, как
тонущий хватается за всё, что под руку подвернётся. Хоть соломинка, хоть тростинка.
-
Матушка!
Таха
резво отпрыгнула, ажно грядку перескочила, и юбка выскользнула из пальцев.
-
Ах, едва не докоснулась! О чём думаешь, дурёха?!
-
Матушка… - Крапива вскинула глаза, и в них стояли слёзы. Мать глядела на неё
сверху-вниз подобно бездыханному идолу. – Коли ко мне кто посватается… Ты же…
Неволить не станешь?
Утешила
бы… Подула на волосы, слово мудрое сказала. Но Таха обидно рассмеялась.
-
Да кому ты нужна! Коли кто возьмёт хворобную да гулящую, я первая ему
поклонюсь!
Мать
говорила что-то ещё. Уму-разуму учила, наказывала не злить боле княжича.
Крапива вроде и слушала, а в ушах звенело. И только печальная песнь сорной
травы, засыхающей в борозде, достигала усталого ума.
***
Рожаниц
знали по всем Срединным землям. Но, если ближе к Северу берегини почитались не
больше, чем прочие домашние духи, то в стороне, граничащей со шляхами, они
стояли рядом со Светом и Тенью. Оно и понятно: шляхи своих жён хранили подобно
сокровищам. Кому им ещё поклоняться, как не дарующей жизнь?
И
в Тяпенках, куда степняки давно уже захаживали как в свои владения, богиня тоже
заняла почётное место. И уж не потому ли главной в деревне стала Матка, а не
мужи-дзяды – диво дивное для срединного народа!
Вот
Крапива и шла не к грозным идолам, что возвышались над Старшим домом. Нет, она
шла к той единственной, что всегда утешит и утрёт слёзы. Травознайка шла к
Рожанице.
Только
к вечеру Крапива переделала дела по хозяйству и вырвалась из дому. Управилась
бы быстрее, да княжич дважды, словно нарочно, оборачивал кувшин с зельем.
Приходилось снова идти в общинный дом, возжигать очаг да варить лечебную
похлёбку из живоцвета. И Дубрава Несмеяныч требовал, чтобы лекарка непременно
при нём колдовала, а то, не дай боги, задумает недоброе. Влас же раздувал
ноздри и глядел. И глядел так, что Крапива всё ж решилась отправиться за
подмогой к богине.
По
пути отыскав утерянную корзину, она пересекла поле. Горло перехватило, когда по
примятым колосьям девка узнала то место, где повалил её княжич. А не будь у
Крапивы проклятья, что сталось бы? Как бы измывался над нею мучитель? Что если
заберёт с собой и отыщет-таки способ? Пусть уж лучше никто никогда не коснётся,
чем… так.