— Вон там их целая куча, —
старьёвщик беззаботно махнул рукой в сторону противоположной стены.
— Многие после Хогвартса приносят и сдают свои учебники, чтобы
заработать парочку галеонов. Иногда и разорившиеся чистокровки
продают что-нибудь из родовой библиотеки. Но такие книги, я сразу
откладываю в сторонку, хе-хе. За них бывает, можно выручить хорошие
деньги.
— Ну, мне сейчас не нужны книжки по
высшей магии, сэр, — широко улыбнулся Бьёрн. — Я и за первый курс,
трансфигурацию ни черта не понял.
— Хе-хе, — снова развеселился
старик. — Ты поройся в той куче, малец. Может, и найдёшь, что
интересное.
А затем, неожиданно для себя самого,
таинственно прошептал:
— Чтобы владеть трансфигурацией на
достойном уровне, надо иметь идеальную память, малец. А чтобы
сделать её такой, волшебник должен с первого курса, а то и раньше,
заниматься окклюменцией. Да, молодой человек, именно
целенаправленной работой со своим разумом. Ни больше ни меньше!
После этих слов, Бьёрн ещё более
умильно уставился на старьёвщика, а тот побледнел и закрыл себе рот
обеими руками. Потом судорожно начал оглядываться по сторонам и, не
увидев в лавке никого, кроме Бьёрна, облегчённо выдохнул.
— Кхм, кхм, малец. Я бы попросил
тебя никому не рассказывать, что ты вообще где-то слышал такое.
Нынешние власти не очень любят тех, кто что-то знает про
окклюменцию и легилименцию.
Только присутствие в лавке ребёнка
не позволило старику грязно выругаться на свою внезапно
проявившуюся болтливость.
«Сначала рассказал про окклюменцию,
старый упырь, вон как у пацанёнка глаза блестят, а сейчас вообще,
ляпнул про легилименцию!» — корил себя старьёвщик за внезапную
болтливость. Запретные магические дисциплины разрешалось изучать
только под контролем Министерства. Как правило, волшебники,
освоившие эти направления, шли служить в Отдел Тайн, где давали
кучу непреложных обетов или работали в ДМП и аврорате на должности
штатных мозголомов. В любом случае разговоры о ментальной магии,
могли стать причиной неприятностей для любого волшебника.
Как на духу, выложив обо всём юному
визитёру, старьёвщик чуть не расплакался от злости на свой
болтливый язык. Когда малец отошёл покопаться в куче старых книг,
волшебник вытащил палочку и проверился на все известные ему чары,
распылённые в воздухе зелья и даже черномагические проклятья.
Ничего не нашёл и схватился за голову. Была только одна надежда,
что такой милый малыш не побежит в ДМП, чтобы рассказать о слишком
болтливом старике. Идея подвергнуть ребёнка «Обливейту», к чести
старьёвщика, даже не пришла ему в голову.