Наконец такси остановилось. Я
вышел и поспешил к стоящим клином высоткам, усыпанным
окнами-сотами. Большинство из них горело желтым светом, а часть
чернела темными пятнами, отчего казалось, что по медовым сотам
расползается гниль. Грязный, измалеванный матерными надписями лифт
с надрывным скрежетом поднимался на двадцать первый этаж, гремя
тросом и скрипя приводом. Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу,
кожей чувствуя, что опоздал. Иные меня раздери, как же ненавижу это
ощущение!
Едва створки лифта
распахнулись, как я вылетел в коридор. Отыскал нужную квартиру и
застыл у двери-соты, занеся кулак, чтобы постучать. А если я зря
себя накрутил? Если она сейчас откроет дверь и скажет, что я
эгоистичная скотина и она не желает меня видеть?
Плевать. Главное, чтобы с ней
было все хорошо.
Я постучал, а затем надавил на
кнопку видеофона. Тишина.
− Мэй, открой! Это я,
Аксель!
Все та же пугающая липкая
тишина. Напряжение вернулось, а вместе с ним сосредоточенность и
жажда действия. Убедившись, что в обшарпанном коридоре никого, я
присел на корточки и принялся взламывать замок. Модель бюджетная и
примитивная, поддался легко, однако автоматику двери заклинило,
пришлось толкать. Я ухватился за ручку и как следует налег,
преодолевая сопротивление механизма. Проскользнул в квартиру, где
тут же автоматически загорелся свет. В нос ударил неприятный запах
гнили, спертый затхлый воздух был тяжелым, вязким. Я прошел в
комнату и застыл на пороге. На полу в луже рвоты лежала маленькая
девочка.
Можно ли увидеть сны мертвеца?
Еще несколько лет назад Виктор Дэймос мог бы поклясться, что нет.
Однако привычный мир меняется настолько быстро, что в глазах рябит
от скорости, а разум не поспевает и цепляется за старое, как
саженец цепляется корнями за камень, застрявший в земле. Дэймос же
всегда считал себя человеком гибким; одним из немногих, кто плевал
на камни прошлого и не боится скорости, поэтому на просьбу Итана
Элиота: «Выяснить все о грезах Джона Доу» моментально откликнулся.
Дэймос и раньше занимался подобным, но на этот раз погружение
пугало, чего он всячески старался не показывать. Виктора не
страшили ледяные отголоски сознания покойника, его пугала
возможность подцепить вирус, который убил Джона Доу, ведь никто не
знает, что это за дрянь. Что если оно передается именно через
грезы?