ретить.
Туземные, инородческие племена, тоже к цивилизации не больно-то тянутся. И с
пришельцами общаться не стремятся. Можно в сотне саженей от их деревни пройти,
и не заметить. А они тебя будут видеть, но на вид не покажутся. Ибо ничего
доброго от бледнолицего пришельца не ждут. Вот так вот.
По
присутствовал на паре приемов. Оба, что характерно, в мою честь. Мне представляли
каких-то людей. Говорили даже – кто это и за что тот удостоился чести предстать
пред моими очами. Я не запоминал. Фамилии только, по привычке, слушал. Но раз
ничего не откликнулось, значит и след в истории эти люди оставили такой,
незначительный.
Не
пытался объяснять кому бы то ни было суть налоговой реформы. Не делился новостью
о реформе зерноторговли. Старался вообще меньше говорить, и больше слушать. Решил,
что лучше пусть этот стукачь четвертого ранга по Табелю отпишет князю
Владимиру, будто я редкостный бирюк и молчун, чем прицепится к какому-нибудь
неудачно подвернувшемуся слову, и раздует донос на пустом месте. Я и без того,
этой своей выходкой с путешествием в одном купе со стариком слугой, чуть не
социалистом в их глазах выгляжу.
Попробовал
отговориться. Заявил, с надменной рожей, что таков мой каприз, и я, дескать, не
обязан о том перед кем-либо отчитываться. Но, чую, не поверили. Все-таки, одно
дело старого, заслуженного слугу к столу своему пустить. А после обратно, в
третий класс выпроводить. О таких «благодетелях» и в столичных салонах говорят.
Мол, прост этот господин. Вон, со слугами за одним столом не брезгует. Но не
недели же напролет в тесном загоне паровозного вагона! Все дни напролет,
постоянно, видеть эту плебейскую морду. Ощущать его запах… Ужас! Изощренная
пытка!
А вот
конвой мой приняли весьма благожелательно. В их понимании вице-канцлер империи
и должен путешествовать с серьезной охраной. Тем более по столь диким, почти не
обжитым местностям.
В
общем, сбежал я из Тобольска. Как только приличия позволили мне покинуть прощальный
прием, вернулся в гостиницу – тоже, кстати, мой каприз – и велел собирать вещи.
Следующим же утром уже был на вокзале. Талонов в сторону Томска в продаже не
имелось, но на то мне и надобен административный ресурс, чтоб им пользоваться.
Стребовал от начальника станции использовать бронь – специально оставляемые в
вагонах несколько мест, на случай экстренной надобности. Купе полностью
заполучить не удалось, но я и тому был рад. Лишь бы Пелино не выдумал еще
какой-нибудь надобности, чтоб меня в своем городе задержать.