- Дорогу нашел, - шиммелев сын смотрел из темноты,
белое лицо с черными провалами глаз подцвечено зеленым, как у
мертвяка.
В руке у него мерцал неярко фонарь, из тех, с
которыми чудь по болотам шастает.
- К-к-какую дорогу? - прозаикался Заноза.
- К острову. Я возвращаюсь туда.
- Как же ты? В темноте?
Вентиска снова хмыкнул, развернулся и пошел прочь,
чавкая сапогами по грязюке. Волосы намокли, прилипли к
плечам, но он словно не чувствовал холода.
- Я там вешки поставил, скажешь завтра этим...
захотят, придут.
***
Кай умолк, откинулся на подушку. Потрогал влажные
еще пряди.
- Слушай, не хочу я про это, Ласточка. Я...убивал,
много. Не надо тебе про такое знать.
- Что ты мне особенного расскажешь? - фыркнула
лекарка. - Про то, что вы, мужики, друг с другом вытворяете?
То-то новость для меня.
- Может, и новость.
- Кай.
Он отыскал в темноте ее руку, поцеловал, прижал к
груди. Вздохнул, подбирая слова. Заговорил снова, стараясь не
пропустить и не забыть ничего.
***
От холода и сырости спасались яблочным вином и
медовухой, в которые Клык понемножку добавлял арварановки.
Заноза выстлал просмоленой рогожей щель между каменных глыб,
натаскал воды, набросал раскаленных камней. В горячее озерко
опускали мех с вином, когда он нагревался, Клык опорожнял
туда свою флягу, и мех пускали по рукам. Смесь хорошо
согревала и дурманила преизрядно. Другого горячего питья у
них не было, да и еды оказалось маловато. В силки иногда
попадались зайцы, Заноза собирал клюкву у края трясин и
поздние черные опята в лесу. Щавлик пошел порыбачить к затону
на дальний конец острова, но вернулся без рыбы и без сапог, и
хорошо, что вообще вернулся. Он рассказал, что наткнулся на
останки деревни, древние и черные, наполовину ушедшие в
болото. Заноза даже не знал, что когда-то здесь жили
люди.
Предзимье тянулось вторую неделю, по небу гуляли
тучи, по болотам - туманы, днем моросило, к ночи влага
превращалась в иней и округа обнадеживающе белела. К утру все
таяло, и начиналось по новой: слякоть, серость, морось,
озноб. Снегом даже не пахло.
Парни пили, мерзли и роптали.
- Он чокнутый совсем, - бубнил Щавлик, пристраивая
поближе к огню ноги в берестяных опорках. - Зачем только
поехали за ним... Снег до Юля может не выпасть, что, так и
куковать тут? Сидел бы я сейчас у Маруши на печке...