— Мустафа вернулся. — Одно лишь слово, и женщина словно не поверила
в услышанное, попросила повторить, но повелитель не успел.
Двери в его покои раскрылись, евнух неторопливо прошел, поклонился
и тихо проговорил:
— Нурбахар-султан просит впустить ее.
Осман нахмурился. В последнее время Нурбахар вела себя странно, не
так как вела себя девушка, которую он полюбил. Но во дворце считали
новую изюминку султанши – последствием беременности. Все надеялись,
что раз она ведет себя по-новому, значит на этот раз должна родить
султану шахзаде, и он вскоре сядет на престол. Повелитель мечтал о
сыне от любимой женщины и не мог позволить, чтобы шахзаде Мурад
перенял престол.
— Проси. — Только и мог произнести Осман.
Но вместо любимой женщины в покои вошла младшая дочь. По ее лицу
было видно, что та недовольна, но это вызывало на губах султана
Османа легкую улыбку. Мейлишах было позволено все. Она могла делать
все, что хотела – ее любили, но все же султан не мог позволять
никому врываться в свои покои без разрешения. Переведя взгляд на
Хаджие-султан, он кивнул, позволяя ей покинуть покои, затем перевел
взгляд на медленную, но собранную и ухоженную Нурбахар и наконец-то
на Мейлишах. Она была чуть растрепанной, словно бежала через весь
дворец, лишь бы скорее оказаться рядом с повелителем.
— Мейлишах, – Хаджие улыбнулась кивнув девушке, на что та ответила
тем же.
Кивнув и Нурбахар, Хаджие покинула покои Повелителя, двери за ней
закрылись, и дочь султана кинулась ему в ноги со слезами. Этого
Осман никак не ожидал. Он знал свою дочь очень хорошо. Несмотря на
постоянные споры с матерью и старшей сестрой – она всего оставалась
жизнерадостной, порой ему казалось, что младшая дочь лишь
забавляется, ругаясь с сестрой. Но в этот раз все было серьезнее.
Мейлишах плакала, умоляя защитить ее, в то время, как Нурбахар
что-то пыталась объяснить. Султан не слышал ничего. Девичьи голоса
сливались в одну песнь, но он ждал, когда их эмоции поутихнут,
затем поднял руку, поднимая на Нурбахар-султан усталый
взгляд.
— Говори. — Произнес он, касаясь пальцами волос дочери, осторожно
приглаживая их.
— Повелитель... Мейлишах оболгала свою сестру, и этому нет никаких
объяснений. Я так устала от их постоянных ссор... — проговорила
женщина, поглаживая живот, потому как знала, что именно этим может
вызвать у повелителя жалость к себе.