На алом от прилившей крови лице застыла гримаса страдания и
ужаса, а зловещие треугольные листья слегка подрагивали, словно
продолжая свой рост.
– Ежели вас, любезный, интересует причина смерти, –
прокомментировал доктор равнодушным тоном, – то, боюсь, пока не
могу ничем вас порадовать. Надо вскрытьице сделать, я раньше этакой
красоты не видывал.
– Я, зато, видела, – мрачно произнесла Таня, выглядывая из-за
плеча Германа. – В Московской губернии таких уже четыре случая
было. Стало быть, и сюда добрался этот… флоромант. Наши в Москве
его флоромантом прозвали. У ротмистра Трезорцева это дело в
производстве, у вашего знакомого.
– Это эльфийское проклятие, – прибавил Рождествин. – У нас есть
легенды о таком, оно называется Yoora ve Zeizi, «Смерть посредством
жизни». Но его уже никто не применял лет триста, а может быть, и
больше. Оно считается утраченным.
– Спасибо, поручик, но мы это все уже установили, – сказала
Таня. – Вот только откуда оно могло взяться в Московской губернии,
а теперь вот и в Тверской?
– Вестимо, откуда: от ельфов все зло, – произнес стоявший чуть
поодаль один из зевак-мастеровых в серой тужурке и шумно
высморкался. – Они и дитёв воруют, и девок портят. Развели их,
понимаешь, разрешили среди людей православных проживать, даже
святой крест принимать разрешили. Тьфу! Известно: эльф крещеный –
что вор прощеный.
– Так, вы, я смотрю, тут у нас специалист по эльфийской магии, –
строго произнес Герман. – Сейчас будете помощь следствию
оказывать.
– Да я это… я просто… люди говорят… – мастеровой тут же
стушевался и сделал все возможное, чтобы исчезнуть со сцены
поскорее.
– Вообще, видел кто-нибудь что-то подозрительное? – тем же тоном
спросил Герман, повернувшись к толпе. Среди людей – в основном,
мастеровых в картузах и мещанок в платках – поднялся ропот, все
завертели головами, а кое-кто поспешил бочком-бочком исчезнуть. Оно
и понятно: лишний раз с жандармерией дело иметь никому неохота.
Затаскают на допросы, а того и гляди как-нибудь притянут, да на
тебя же все дело повесят. Оно тебе надо?
Вскоре Герман стал опасаться, как бы не исчезли настоящие
свидетели, ежели они имеются. Стал расспрашивать, кто обнаружил
тело. Оказалось, девочка-служанка из этого дома.
Опросив девочку и нескольких мастеровых, кого удалось поймать,
Герман остался разочарован. «Ничего не видал», «слыхом не
слыхивал», «да никто на такую пакость покуситься не мог, у нас тут,
слава богу, народ православный и с понятием». Только всего и
набралось показаний. Ни единой зацепки. Узнал только, что тело,
по-видимому, лежит здесь с самого утра, да и доктор такое время
смерти подтвердил.