Затем студент почувствовал, как его тело вновь наливается весом,
а парящие в воздухе люди и предметы одновременно грохнулись на пол.
На смену невесомости пришли многократные перегрузки, и Виктора
расплющило в кресле. Самолет, вибрируя всем корпусом и с натугой
ревя двигателями, выходил из пикирования. Экипаж с огромным трудом
справился с проблемой падения, и воздушное судно, взятое под
контроль, перешло в горизонтальный полет. Самолет все еще
продолжало раскачивать, и он непрерывно дрожал, словно больной
лихорадкой, но по крайне мере они уже не падали. Крики прекратились
и сменились стонами раненых и плачем детей. Кого-то безудержно
тошнило. Повсюду слышались встревоженные голоса людей, но
приглушенные, словно люди боялись громко разговаривать.
– Что случилось? Что происходит?
Пассажиры тяжело дышали и беспокойно озирались по сторонам. На
их лицах по-прежнему оставался отпечаток страха после только что
пережитого кошмара.
Появилась растрепанная стюардесса и попыталась успокоить
публику:
– Не стоит волноваться. Самолет попал в турбулентную зону. Мы
скоро приземлимся.
Вот только в словах ее совсем не было уверенности, а вид был
испуганный. Она принялась оказывать пострадавшим первую помощь, но
руки у нее заметно дрожали. Можно было ни о чем не спрашивать, и
так было понятно, что стюардесса сама находится в отчаянии, хотя и
пытается добросовестно выполнять свои обязанности.
Бритоголовый сосед Виктора отпрянул от иллюминатора, звучно
сглотнул слюну и молча показал большим пальцем в окно. Сомов
наклонился через его плечо к иллюминатору и увидел, что у крыла
отсутствует винглет, а место отрыва напоминает размочаленное дерево
с торчащими обрывками внутренних конструкций, трубок и проводов,
бешено трепещущих в потоке набегающего воздуха.
Виктору стало совсем нехорошо. Он оглянулся на соседа справа.
Седовласый бизнесмен держался уверено и был, пожалуй, единственным
спокойным человеком. Он не обращал внимания на окружающих, а
сосредоточенно смотрел на циферблат часов, словно чего-то ждал.
– Вы не знаете, как долго еще до посадки? – с надеждой спросил
его Виктор.
Тот ответил долгим пристальным взглядом, словно раздумывая,
стоит отвечать или нет. Страшный его глаз уже совсем не напоминал
вишню, а казался налитым темной венозной кровью.