Так вот, среди нашего класса был
один паренёк, который очень любил стучать учителям.
Поэтому моё предположение, это
должен был быть Роберто Ящеркин.
«Ну погоди у меня стукачок
недобитый.»
В любом случае, должно быть он
сразу, как увидел драку, бросился искать кого-то, кому можно
рассказать о ней. Затем он столкнулся со случайно оказавшимся в
комнате Мунихаузером, который уже и передал новость о драке
директору Святогору. Поэтому меня и пригласали на разборки в его
личный кабинет.
Мы шли по пустым коридорам к
лестнице, спустились на несколько ступеней и завернули за угол.
Комната директора была почти в центре здания. Дойдя до кабинета
директора, провожатый открыл дверь и вежливо попросил меня
войти.
Когда я вошел туда, то увидел, что
австро-венгерский принц Генрих фон Альберт уже стоял перед
директорским столом.
Святогор заметив меня тут же
пригласил жестом руки подойти ближе.
— Вы подрались? — Спросил он
нахмурив брови.
— Да, — ответил я спокойно.
— Он первым ударил меня! — Генрих с
напряжённым и крайне несчастным лицом, сразу начал выгораживать
себя и перекладывать всю вину на меня.
Складывалось такое впечатление, что
он уже успел забыть, как я избивал его, беспомощного, в
раздевалке.
Он чувствовал обиду из-за того, что
я смог побить его, но, похоже, нашёл в этом происшествии прекрасную
возможность выпнуть меня из академии. Он хотел, чтобы директор стал
на его защиту.
— Это всё его вина....
— Молчать! — Святогор смерил Генриха
ледяным взглядом, сразу заткнув его. — Вы слишком шумный ученик,
господин Генрих фон Альберт.
— Аа.. Эээ.. Но он.....
— Не открывайте свой рот, до тех
пор, пока я не обращусь к вам. Вам ясно?
— Да... — Генрих, очень напуганный,
ответил тихим, дрожащим голосом. Глаза Святогора казались
настоящими монументальными глыбами, до такой степени, что аж
становилось жутко, когда он смотрел прямо на нас.
Я знал, что он не плохой человек, но
даже меня атмосфера повисшая в кабинете заставляла ощутимо
нервничать. Хотя я, конечно, знал, что директор в курсе о моем
реальном статусе наследника Российской империи. А вот Генрих об
этом не знал, и считал меня провинциальным баронишкой, о чем он
постонно упоминал.
— Так вот, господин Каракалов, —
проговорил директор с холодком, будто ветер северный. Его взгляд
пронзал, как два острых клинка. Под этим взглядом любая попытка
уклониться таяла, как мороженое на солнце.