– Не был... – негромко произнес
собеседник. – Но допрежь так не боялся. Допрежь я страх побеждать
умел. А теперь разучился. Слаб сделался.
Врон улыбнулся:
– Тю! Будь страх противником
легким, ни одного труса бы на свете не осталось. Дык ведь только
страх, Каред, человеку не просто так даден. Хранители не зря
упредили, что любая живая тварь бояться должна. На пользу. Но есть
страх стыдный, а есть простительный.
– Как это? – безо всякого
интереса спросил парень.
– А так. Вот нежити ночной
бояться стыдно? Нет. Как же ее не бояться, ежели человек с ней
совладать не умеет? А поступков дурных стыдно бояться? Тоже нет,
ибо какой это страх? Это совесть наша тревожится. А пройти мимо
слабого, побоявшись его защитить? Стыдно? Еще бы! А самому слабость
явить? То-то. Видишь, сколько их – страхов разных? И все со
смыслом. Так что не всякий перебарывать нужно, а лишь тот, который
человека гаже делает.
Согбенный парень грустно
усмехнулся и сказал:
– Просто у тебя все, дед.
Только не так-то это легко – перебороть.
Старик кивнул:
– А ты как думал? Победить
всегда трудно. На то мужество надо. А мужество только от любви
прибывает. Любовь – сила полноводная. Ради ее лишь страхи забывают.
Она и душу исцеляет... Так-то.
Каред слушал старика и глядел в
пустоту. О чем он кручинился? Поди, угадай. Но уже к ночи пропал
парень бесследно. Не нашли его ни на следующий день, ни через
седмицу. Только горько причитала мать да плакала Зорянка, которой
обещал он смастерить соломенную куклу...
Зима в этом году стояла
холодная и снежная. Поутру, пока от дома до ворот тропинку
расчистишь – замаешься. А стужа такая, что дыхание
перехватывает!
Лесана возвращалась от колодца
с двумя полными ведрами, вода в которых уже начала схватываться
ледком. Резкий ветер дул в лицо, мешая смотреть, обжигая
щеки.
– Дай, помогу.
И ведра, только что такие
тяжелые, вдруг сделались невесомыми. Девушка оглянулась, с трудом
разлепляя смерзшиеся ресницы.
Высокий широкоплечий парень в
овчинном тулупе перехватил ношу и улыбнулся. Лицо у него было
круглое курносое простое. Самое лучше в мире лицо! Лесана
зарделась. Мирута давно запал ей в сердце. А она нравилась ему. И
весной, возможно, он придет со сватами. Нет, не «возможно», точно
придет! От этой мысли на душе становилось тепло-тепло, и даже
обжигающий ветер не мог остудить горение сладкого
пламени.