Фебр шагнул вперёд, собираясь
взять противницу за горло, но та не отпрянула, а резко подалась
навстречу, перехватывая его руки.
Что было после, Лесана
запомнила смутно. Вроде бы она вцепилась в крепкого парня,
навалилась со всей яростью, а потом они покатились по каменному
двору. От удара девушка оглохла и ослепла, но то было к лучшему –
не почувствовала боли. Затем всё куда-то исчезло и некая необоримая
сила поволокла разъяренную послушницу прочь от
обидчика.
– Охолонись.
Её встряхнули, поставили на
ноги. Мутная пелена медленно сползала с глаз. Лесана с трудом
приходила в себя. Вокруг столпились выучи, с удивлением глядящие на
разбуянившуюся девку. Та огляделась и, наконец, поняла, что за сила
стащила её с противника.
Клесх.
Фебр тем временем остался
лежать ничком посреди мощёного двора. Из ушей у него текла
кровь.
– Первое. Испытание своё ты
прошла, – сообщил крефф. – Второе. За драку седмицу будешь драить
нужники. Тебе одно – не привыкать. Ночевать на эти дни – в каземат.
На хлеб и воду. Чтобы навек запомнила – насмерть ратятся только с
Ходящими, а не с теми, с кем делят кров и стол.
Третье...
Он развернул выученицу к
себе:
– Пошла вон. С глаз
моих.
Но девушка вырвалась и, хотя
подбородок жалко прыгал, спросила звенящим от ярости
голосом:
– А ему что?
Клесх вскинул
брови.
– Он первый набросился! А я и
отмахнуться не смей, коли он жрет со мной в одной трапезной?! И
мне, значит, нужники драить, а ему? Припарки на
уши?
Крефф спокойно
сообщил:
– А вот это я решу
сам.
– Нет!
Обережник уже развернулся,
чтобы уйти, но, услышав это короткое яростное «нет»,
остановился.
– Он также виноват! Значит,
пусть драит нужники вместе со мной!
Наставник не стал утруждаться
объяснениями, даже не оглянулся, только кивнул двум стоящим рядом
послушникам из старших:
– Выпороть.
Лесана не сразу сообразила, что
эти слова относятся к ней.
Две пары сильных рук подхватили
ослушницу и поволокли к столбам, врытым вдоль крепостных стен. А
потом лягающуюся орущую девку привязали к одному из них и высекли
так, что драить нужники она смогла ещё очень не
скоро.
В тесной землянке было сыро и
полутемно. Чадила лучинка, освещая убогое убранство: несколько
лавок и очаг, на потрепанной шкуре возле которого играли дети. Трое
малышей возились с лыковыми куклами, негромко разговаривая на
разные голоса.