Ива кивнула. Она знала, что он
прав.
* * *
Как ни казалась мрачна Цитадель, но
все же была в ней одна башня, где тяжесть стен не так давила на
плечи. В солнечные дни блазнилось даже, что среди зябкой сырости
нет-нет, а пробивается сюда жаркое лето. Это была башня, которую
называли, как и всё в Цитадели, просто – башня целителей. Здесь
обучались те, кто постигал тайны
лекарства.
Когда Айлиша впервые тут оказалась,
ей на миг померещилось, будто она очутилась посреди поля. Как
одуряюще здесь пахло травами! Словно на покосе, когда собирались
ворошить сено.
Прикрыв глаза, девушка вдыхала
воздух, напоенный ароматами летнего луга, и казалось, будто вот-вот
раздадутся рядом весёлые голоса подруг, смех и крики. Эти сладкие
грезы развеял сердитый окрик Майрико: «Ну, чего встала, как
просватанная, я за тебя, что ли, сушеницу перебирать буду?» Ох.
Сколько она на сию пору этой самой сушеницы, подорожника,
мать-и-мачехи, пустырника и чистотела перебрала, не
сосчитать.
Однако юная целительница не роптала.
Скромной деревенской травнице наука была в радость, потому и
давалась легко. Где ещё узнала бы она столько лекарских тайн? И по
сей день с замиранием сердца вспоминался тот миг, когда в доме
старосты крефф признала в ней Дар. Сколько ночей до этого Айлиша
лежала без сна, мечтая, чтобы её умение лечить скотину не оказалось
пустым наитием, какое бывает у обычных знахарок! Как хотела попасть
в Цитадель! Сколько вечеров вместо посиделок с подругами провела
возле старой Орсаны, перенимая от неё вежество. А нынче смешно
вспомнить те уроки, которые некогда казались откровением. Теперь-то
Айлиша умела столько, сколько Орсане не снилось.
Ради этих знаний выученица Майрико
готова была терпеть и разлуку с домом, и суровость своего креффа, и
строгое послушание. Всё готова была терпеть! Лишь бы раскрыть тайны
трав, лишь бы постичь глубину своего Дара. Лишь бы лечить
людей.
Давно – три зимы назад – у Айлиши был
брат. Старшой. Единственный. Девятнадцать было Любу, когда он
вернулся со своей последней охоты с безобразной рваной раной на
руке. Волк, который его разодрал, так и скрылся в чаще, унося в
боку сломанный нож.
Люб умирал долго. Орсана говорила –
не волк парня укусил, а оборотень. Но то было глупостью – ходящие в
ночи боятся дневного света. Однако против страшной раны не помогали
ни отвары, ни настои, ни заговоры. Сестра сидела возле брата,
гладила по горячему потному лбу. Лишь в эти мгновенья становилось
ему будто бы легче, взгляд яснел. Но старания Айлиши пропали
впусте. В жилу парень не пошёл.