Но как только я приблизился,
расступились передо мной в стороны, образуя коридор. По нему я и
прошел, шаг за шагом сокращая расстояние с хозяином.
За это время он успел сделать еще
пять ударов. Ровно пять. Я считал. И когда подошел к нему вплотную
со спины, знал, что восемь ударов клинком под ребра он уже не
переживет. Что ж, это был его личный выбор. Боги, если они и впрямь
существуют на земле, смотрят на меня сейчас и делают выводы. Пусть
делают, ведь мое дело – правое.
Когда я обхватил Ваккаса за шею, тот
вздрогнул от неожиданности и выронил бич. Хотя он ему больше всё
равно не понадобится. Правый клинок взлетел в воздух и впился в
заплывшую жиром плоть.
Первый удар, второй, третий.
Я наносил их резко, твердой
рукой.
Четвертый, пятый, шестой.
Наносил их наверняка. Всаживая лезвие
как можно глубже.
Седьмой… и восьмой.
Отпустил захлебывающегося кровью
Ваккаса, и тот плашмя рухнул на землю под ноги того, кому досталось
восемь ударов бичом. Ведь пусть все мы равны, кто-то всё же равнее.
И раз уж плетью наказывают рабов, для их хозяев вполне подойдет
кинжал.
Я старался сохранять хладнокровие, но
пусть эти люди не думают, что рабство – само собой разумеющееся
явление. И что жизнь их закончится в услужении власть имущих, так и
не успев начаться.
Однако кое-кто так и рвался
напороться на мой клинок следующим.
– Господин Маркделецкий… что же вы
наделали?! – уже спрыгнув с верблюда, несся ко мне на всех парах
Динар, семеня своими короткими ножками и бренча набитыми мелочевкой
карманами. – Уважаемый человек… Уважаемый в народе человек, честный
торговец, а вы!..
Подбежав к телу собрата по профессии,
он склонился над ним, пытаясь прощупать пульс. Пульс, которого уже
не было.
– Мясник… – причитал он, покачиваясь
из стороны в сторону, подобно игрушке-неваляшке. – Даже в голову не
могло прийти, что благородный господин способен на такие
зверства!.. Ох, да как же вы только посмели?..
– И, кажется, я уже знаю, кто будет
следующим… – процедил сквозь зубы и встретился с вытаращенными
глазами хабба. Он шумно сглотнул. – Всякий, кто поддерживает
рабовладельческий строй, не заслуживает того, чтобы коптить чистое
небо над нашими головами.
– Вся-сякий?.. – проблеял полумуж,
медленно снимая округлую бордовую шапочку с головы и обнажая
тронутую залысинами макушку. Перевел взгляд на мой клинок, с острия
которого всё еще капала кровь в песок под ногами, затем снова на
мое лицо. А после – встрепенулся, подскочил на обе ноги и скорчил
физиономию, вобравшую в себя всё презрение этого бренного мира.