Кентавр опустил глаза, окаменел лицом. Видно было, что
недоволен. Думал. Наконец, что-то решил для себя, встряхнулся и
сообщил:
— Хорошо. Если будет на то воля богов, ты улетишь сейчас на
своей повозке.
Я счастливо закивала — какое у нас славное взаимопонимание
наладилось! Кентавр такого счастья почему-то не демонстрировал. Ну
конечно. Он, может, шёл по своим делам… а тут туристка
приблудившася, и надо время тратить, таскаться за ней.
Хуже всего было, что я смутно помнила направление. Не до
запоминания было, от козлов убегала. А рощицы и цветущие поля между
ними были, как выяснилось, поразительно одинаковые. Ориентироваться
можно было только по реке, которую мы как раз переходили по
горбатому, довольно-таки основательному деревянному мосту. На самой
высокой части я остановилась, соображая, что, возможно, если найти
место, где я переплывала, то и обратную дорогу к флайеру как-нибудь
найду. Повернулась к кентавру, но он, с почему-то просветлевшим
лицом, указывал рукой:
— Смотри, свайгелин: видишь столб дыма вон там? Это твоя повозка
горит, — и, с парадоксальной безмятежностью: — Свинорылы
мстительные недалёкие твари. До тебя не добрались, побежали и
повозку твою разрушили. Как насчёт шашлычков?
Я, кажется, рычала и плакала, и бежала спорой рысью напрямик. Не
хотелось верить, но что могло гореть так жирно и чернó? Была ещё
надежда, что не сильно повреждён комп, и удастся связаться и
вызвать помощь. Кентавр рысил рядом, я бы сказала,
сочувственно.
Флайер и правда дымил, вонял гарью и весь был во вмятинах и
трещинах — похоже, по нему вдоволь потюкали дубинками. Дверной
замок на отпечаток пальца не отозвался, заклинило его, и, после
небольшой пантомимы с моей стороны, кентавр, понятливо кивнув,
копьём разбил лобовую панель.
Как ни странно, комп ещё фурычил, и связаться с турцентром
удалось.
Давешний отвязный вьюнош был чем-то взволнован, и на мою просьбу
об эвакуации странно замялся, но потом собрался и осмысленно
спросил, отслеживая что-то взглядом на своём голо:
— Я правильно понял, что вы потерпели аварию в жёлтой зоне?
Может, это и лишнее было, но я довольно эмоционально вывалила
всё произошедшее, и про кентавра в том числе.
На лице вьюноши отразилась вся скорбь профессионала о
невыносимой тупости вверенных туристов, но вслух он только с
сожалением заметил, что ситуация чрезвычайная: