Ему, как наследному принцу, полагалось в определённом возрасте
(я не совсем поняла идиому про соотношение прожитых вёсен и
количества убитых врагов) отправиться в паломничество. Принести
дары в священную рощу. И сегодня прекрасный день: даже не
добравшись до храма, принц был удостоен всяческого божественного
благоволения — встретил и спас деву со звёзд. Далее шли сравнения
моих волос с золотом вечерней зари, глаз с какими-то весенними
цветочками, щёк с вовсе не пойми чем («подобны едва опушившемуся
динглю»). «Дингль» серьга не перевела, но принц, кажется, был поэт.
Разобравшись с поэтическими сравнениями, он удовлетворённо сообщил,
что заодно убил десяток врагов, и их уши добавятся к тем, что он
везёт в жертву Небесному Коню. В этом месте он, повернувшись, с
ангельской улыбкой похлопал по немаленькому мешку справа, а я
начала икать.
— Хороший день, небо милостиво ко мне! — и тут же тучка набежала
на прекрасное чело: — Свайгелин, это ты от холода? Ничего, мы почти
пришли, я уже вижу рощу! Сейчас согреешься и отдохнёшь.
***
Тракт, видно, хорошо был хоженый и езженый — поляна в роще имела
обжитой вид: кострище не заросшее, обложенное камнями; брёвна
толстые, чтоб сидеть рядом с огнём.
Господи! Как хорошо было снять мокрые кроссовки!
Постонала, прикрыв глаза, щупая сморщившимися от влаги ступнями
лесную подстилку. Сухие листья, веточки, пронизанная корешками
почва… от икоты так и подбрасывало, но всё равно захорошело. Вот
только штаны мокрые снимать казалось неудобным. Призадумалась, и
тут на колени упало что-то белое и шелковистое:
— Мой плащ. Можешь надеть, — кентавр уже скинул мешок с ушами и
копался во втором, откуда и извлёк, судя по всему, одёжку.
Не поднимая головы, сообщил:
— Пойдём, я тебе заводь покажу. Воды Стикса лучше смыть, поэтому
искупайся и одежду постирай, а потом переоденешься.
По крутой тропинке, ведущей вниз, я чуть ли не на заду съезжала,
хватаясь за ветки, и рыжая лесная почва осыпалась из-под ног.
Осторожно переступая, чтобы не напороться босой пяткой на
что-нибудь, вглядывалась в дорожку, напоминавшую скорее лестницу из
выступающих неровных корней. Тем удивительнее, что кентавр
залихватски скакал по этим корням. Как горный козёл. Если бы горный
козёл весил килограммов семьсот, да… Мы спустились (он весело, я с
грехом пополам), чуть прошли вдоль мелкого, хрустально журчащего и
перепрыгивающего по камушкам ручья. Я с огорчением подумала, что
мыться в нём будет неудобно, но тут открылся как будто специально
выкопанный пруд, идеально круглый, с песчаным берегом. А может, и
правда выкопали, стоянка-то обжитая.