-- Да, -- признал
аналитик.
Единственный в зале, чьё лицо оставалось ясно видимым благодаря
отсветам из голосферы, он выглядел совершенно потерянным. Впору
было поверить, что аналитик лично несёт ответственность за действия
стаи фагов.
-- Не будем спешить с
выводами, -- Бреслау счёл нужным вмешаться. -- Сначала досмотрим
запись. Покажите нам происходившее на корабле.
-- Да, разумеется.
Аналитик стал возиться
с настройками. Уродливые наросты расточились без следа, сфера
приняла нормальный вид. В ней замелькала нарезка записей с разных
постов корабля -- монтажёр постарался на совесть.
Центральный пост.
Старпом корчится в кресле, пытаясь принять позу зародыша.
Кресло-трансформер подстраивается, но неудачно. Тело старпома
сотрясают конвульсии. Голова раз за разом бьётся о подлокотник.
Глаза закатились, слепо отблескивая белками. Штурман прирос к
пульту. Руки ушли в сферу управления уже по плечи. В глазах --
лихорадочный блеск. Из нижней губы, прокушенной насквозь, на
подбородок стекает тёмная струйка. Между штурманом и старпомом
застыл капитан Шпрее: статуя, олицетворяющая неземной восторг.
Плюясь кровью, штурман выкрикивает какие-то команды. На бежевом
пластике пульта ширится россыпь алых брызг. Из последних сил
штурман удерживает себя на краю безумия, вынужден принять
командование лайнером.
С опозданием включился
звук. Сквозь щенячий скулёж старпома пробился хрип:
-- Защиту в мерцающий
режим! Реакторный отсек! Доложите...
Пост управления
реакторным отсеком. Под низким потолком с покрытием из губчатого
биопласта мечется киноварь алармов. Человек в форме техника лежит
на полу без движения. Руки широко раскинуты. На лице -- гримаса
крайнего изумления, как у актера, способного лишь на бездарный
наигрыш. Левое веко подергивается. Лишь это позволяет понять:
бедняга ещё жив.
-- Волновые орудия!
Непрерывный заградительный огонь!
Синий комбинезон с
нашивками. Кто-то навалился на пульт, прямо в центре созвездия
взбесившихся индикаторов. Левая рука вцепилась в рукоятку
аварийного отключения реактора. Пальцы правой скребут по пластику.
Пятерня живёт особой крабьей жизнью, и Бреслау осознаёт: движения
пальцев не бесцельны. Квадрат сенсорной матрицы под ними меняет
цвет с пунцового на лимонно-жёлтый. По краям проступает весенняя
зелень. Вслепую, наощупь, техник чудом возвращает реактор, готовый
пойти вразнос, в штатный режим.