Крупная капля пота
стекла по его щеке. Ещё одна. И ещё. Зря я пришёл в форме, вздохнул
Тумидус. Надо было одеться полегче.
Он знал, что врёт. Что
дело не в форме.
-- Где? -- удивился
М’беки. -- Где мы их не встречаем?
-- В космосе! Если они
в космосе, значит, мы должны их встречать! Видеть, фиксировать!
Штурманы кораблей, диспетчеры наземных и орбитальных космопортов...
Мы, колланты; вы, антисы... Должны встречать!
-- А если мы с тобой
на Китте, значит, я должен с тобой встречаться? Обязан? Китта
большая: не захочу, так разминёмся. А космос ещё больше, -- М’беки
широко развёл руки, демонстрируя величину космоса. -- Нафига им с
людьми встречаться? Люди мимо летят, и они -- мимо, тихой сапой.
Антис без малого тела теряет интерес к человечеству. К тебе, ко
мне, вон к той бабе...
М’беки указал на
молоденькую вудуни, тиранившую узкий и высокий барабан. Как и все
музыканты, вудуни разделась до пояса, демонстрируя выдающиеся
таланты, и интерес к ней со стороны окружающих рос с каждой
секундой.
-- Дети, внуки,
и те забываются. Нет, если уж ты помер в малом теле, ты не должен
контачить с теми, кто ещё живой. Таков закон бытия, бро, -- Думиса
М’беки зажмурился, вспоминая. С подачи Тумидуса его потянуло на
высокие материи, но своих слов парню не хватало, вот М’беки и
припоминал чужие, слышанные от кого-то из старших антисов. -- Ты
теперь типа странник вселенной. Ну, ангел. Летаешь сам по себе,
одинокий волк, познаёшь, мать её, истину. Если скучно, можешь
трассы от флуктуаций позачищать. В самостоятельном порядке, не
ожидая благодарностей.
Долг выполнен,
сказал себе Тумидус. Долг перед человечеством. Кокон сброшен,
гусеница превратилась в бабочку. Зачем ей теперь гусеницы? Значит,
после смерти Папы посидеть с ним за пивком больше не получится.
Отыскать Папу в космосе? Собрать коллант после Папиной смерти,
летать, искать, найти... И что? Надоедать типа страннику вселенной
своей белковой суетой? Мешать познавать, мать её, истину? Здрасте,
Папа, давно не виделись. Удели минутку, а? Мы тебе памятник на
могиле ставим, глянь эскизы.
Неловко, да.
-- И всё? --
машинально спросил военный трибун.
-- Не знаю, бро.
Может, и не всё. Вот помру, узнаю.