– Что… Это… Было?!
– Пар, – бросил Озорник. – Перегретый пар. Я уже видел такое
однажды… На корабле, которым я плыл, взорвался котёл. Мне повезло –
выбросило за борт, а там хватило ума не выныривать на поверхность,
пока не отплыл подальше от раскалённого облака… Все, кто вдохнул
его, умерли. Я тебя сильно ушиб? Извини, не было времени
объяснять…
– Жить буду… – проворчала Ласка. – А ты, оказывается, силач. Вот
уж не подумала бы… У тебя рука красная. И на щеке…
– Обварило немного. Ерунда, заживёт… Вот тем, кто остался
снаружи, не позавидуешь.
– Ребята! – Ласка вскочила. – Они же…
– Стой! Им уже ничем не поможешь, – глаз Озорника угрюмо
сверкнул. – Не надо открывать, переждём ещё минуту-другую… Пусть
остынет.
Девушка села на пол и обхватила колени руками. Произошедшее не
укладывалось у неё в голове. Как же так, они ведь только что
разговаривали, смеялись, Петрик отпускал шуточки из недр
рыцаря…
– Странная вещь вода, верно? – Озорник, морщась, рассматривал
свой ожог. – Она то твёрдая, как камень, то прохладная и текучая,
то обжигает, будто огонь… И при том гасит любое пламя. Самая
загадочная субстанция нашего мира – но даже лучшие умы редко
задумываются об этом, довольствуясь её использованием в
примитивных, в общем-то, устройствах…
– Замолчи, а? – попросила Ласка.
Воцарилась тишина. Спустя некоторое время Озорник осторожно
приоткрыл дверь.
– Можно выходить… Только прихвати лампу.
В пещере висел густой, горячий туман. Пахло железом, сыростью и
погашенными фитилями: волна пара задула все светильники. Слышно
было, как гудит пламя в топках машин, да ещё какой-то непонятный
звук раздавался совсем близко – не то тихое покашливание, не то
икота. Спутник Ласки поднял лампу повыше, и девушка вздрогнула: на
полу лежало, слабо подёргиваясь, человеческое тело. Озорник
склонился над ним.
– Вдохнул пар… Всё, ему уже ничем не поможешь.
Ласка несмело шагнула к лежащему.
– Лучше не смотри, – предупредил Озорник.
Из глубин механического рыцаря вдруг послышалась возня,
металлический лязг, сдавленные проклятия… Ласка бросилась к нему,
залезла внутрь шлема-кабины…
– Петрик, я здесь! Как ты?!
– Не знаю… – сдавленным голосом откликнулся механик. – Обожгло
сильно… Посвети, а? Ничего не вижу…
– Озорник, неси скорее лампу! Петрик, держись, я помогу
тебе…
Неяркий огонёк высветил тёмный провал люка. Ласка не удержалась
и вскрикнула от ужаса. Кожа механика была багровой, на лбу и щеках
она полопалась, обнажив голое мясо – и с этого жуткого лица на неё
смотрели абсолютно белые глаза – белые, словно варёное яйцо…