— О! Ja! In meinem mähdrescher.
— Что? — Не поняла Маша.
— Говорит, в комбайне есть у него вода, — сказал я, — ну тогда
давай, дорогой товарищ немец, — глянул я на него, — иди голову
лечить. А мне мою невесту нужно отправить на работу.
От слова “невеста” Маша занялась таким румянцем, что показалось
мне, будто сейчас она целиком превратится в красную вишенку. Когда
я посмотрел ей в глаза, девушка восторженно ответила мне своим
взглядом.
— Was? —Не понял Рихтер.
— Пора нам говорю, — я изобразил пальцами человеческую походку,
— идти.
— О! Та! — Он снова заулыбался Маше и пошел к своему
комбайну.
Я же повел Машу к Казачковской машине.
— Ух ты, — снял Титок кепку неожиданно, когда мы проходили мимо
него.
Проследил я за удивленным его взглядом. А направлен он был
аккурат на немецкую технику.
Там, у последнего комбайна, немцы устроили суету. Но поразило
его не само это событие, а его участники. Или, вернее,
участница.
Последний комбайн, на котором ездил кряжистый пузатый немец,
заглушил свой двигатель. Немец откинул боковой квадратный щиток,
обнажив валы и ремни передач своей машины.
Молодая девушка-инженер, рылась под щитом, проверяя
комбайновские ремни на силу натяжения. Кряжистый же стоял рядом.
Сложил он на груди свои крепкие рабочие руки, перекидываясь с
девушкой непривычными в Красной словами своей немецкой речи.
На девушку и глядел Титок. Глядел и удивлялся. А та, маленькая,
и шустрая как рыбка, потряхивала своими волнистыми до плеч
волосами, быстро-быстро работала маленькими ручками. Даже
мешковатая ее мужская одежда: комбинезон с рубашкой, не срывали ее
стройности и красивых женский форм.
— Ты че, Титок? — Улыбнулся я, — на немочку засматриваешься?
— Чего? — Потемнел он лицом, — чего ты такое говоришь? Ни на
кого я не засматриваюсь!
Девушка и толстый комбайнер, услышав нашу шутливую перепалку,
обернулись. С серьезными лицами посмотрели на нас. Титок аж
покраснел. Я же, сдержано засмеялся.
— Ты хоть немецкий-то знаешь? — Посмотрел я на Титка с
иронией.
— Да ну тебя, — обиделся Титок притворно, — не на кого я и не
смотрю!
Растерянный, ушел он к своей машине.
— Надают тебе по шее, — сказал я Маше шутливо, когда мы с ней
прощались у Казачковской машины, — за то что сбежала ты с работы ко
мне.
— А тебе не понравилось, что я к тебе приехала? — Немного
грустно проговорила Маша.