-Жалко. - вздохнула она. - Горестно мне на сердце, а как же они
теперь будут, без матери?
"Что вообще значит это слово "умерла"?" - рассуждал я, не замечая
шепотки соседок. В голове у меня крутилось только одно это слово -
умерла. Кто-то мельком сказал мне, что мама просто ушла в лучший
мир. Но куда ушла? Где этот мир, в котором я смогу вновь
повстречать свою любимую мамочку? И почему она решила уйти? Никто
не отвечал мне на эти вопросы, да я их даже и не задавал.
Я знал, что она уже не вернется ко мне. Знал, что я ее больше не
увижу. Знал, что она больше не споет мне колыбельную и что не
выучит со мной уроки. Знал, что не накормит меня после долгой
прогулки и что не отругает меня за баловство. И все же щель в моей
груди продолжала нескончаемо ныть. И эта рана повлияла на всю мою
оставшуюся жизнь.
__________
*Махорщик - устаревшая профессия. Махорщиком называли людей,
которые странствовали по деревням и селам, разъезжали по улицам и
собирали старые вещи и предметы быта. Далее они сдавали и
утилизировали их, получая с этого доход.
Название профессии предположительно произошло от слова “махры” -
висящие обрывки чего-либо (в данном случае имеются в виду
изношенная одежда и тряпки).
*Фуфайка - преимущественно тёплая нательная одежда, закрывающая
туловище и руки.
*Пистон - бумажный кружок с небольшим количеством взрывчатого
вещества для игрушечных пистолетов, ружей.
*Стекольщик - специалист, занимающийся резкой стёкол
(зеркал).
*Антикварная швейная машинка от компании "Зингер".
*Агония - предсмертное состояние организма.
*В СССР существовала странная традиция фотографировать покойников и
их семью на похоронах. Она началась еще в 1975 году после смерти
императора Петра Великого.
*Прерывание беременности - аборт.
Скользя по серому небу, темные хлопья летели вниз. Я больше не
ходил ногами по земле, я будто бы летал в непонятном тумане. Не
чувствуя своего тела, не понимая собственных мыслей, я пытался хоть
на чем-нибудь сосредоточиться, но не мог сделать этого. Через
какое-то время мне пришлось признать, что в тот период моей жизни я
был вовсе не в себе. Все мое сознание перевернулось. Я больше не
видел жизненных ориентиров, я утратил все свои надежды.
У меня не было сил ни на что. И даже выполнение казалось бы
типичных моих ежедневных дел (подняться с постели, умыться, пойти в
школу, вернуться домой) давалось мне очень непросто. Я чувствовал,
как тяжелый камень на сердце все больше и больше давит на больную
грудь. Облегчением для меня стало лишь то, что люди вокруг вовсе не
осуждали меня за такое поведение. Мои домочадцы, напротив,
чувствовали себя также (иногда я смотрел на братьев и ловил их
потерянные взгляды на своем лице), чего вовсе нельзя было сказать
об отце.