– Сворую… – Досифей виновато заморгал, – Господь простит.
– У стрельцов плети длинные, рубаху потом от спины не отдерешь… Кто же нас тогда жалеть будет?
– У Алексея, что в посаде живет, все это спроси, он мои письма в Москву шлет, – Аввакум уже весь во власти нового желания, – Епифаний, пиши понуждение, ты отец мой духовный…
Июль, 1647 г.
Село нижегородского края Лопатищи. Поповское подворье аккуратнее и зажиточнее окружающих жилищ, колодезный журавль выглядывает из густых крон плодовых деревьев. Попадья срывает яблоко, несет яркий плод к пухлым губам, улыбаясь драчливому петуху.
Три развеселых девки на сельской улице… Подсолнечная шелуха на губах, громкий женский смех вдруг обрывается.
– Девки, поп-то наш суровый какой, гляньте, вышагивает будто журавль, – останавливает подруг синеглазая Матрена, – а ведь хорош мужик-то…
– Что, приглянулся батюшка? – Фроська стройна и черноброва, – ишь, глазами словно шилом раскаленным протыкает.
Матрена встретила пристальный взгляд попа, вспыхнула, прикрылась концом платка, но глаз своих смущенных не отвела.
– Все бы тебе шутить, Ефросинья, – шевельнула она пухлые губы в платок, поправила на груди длинную косу, – строг ликом батюшка, что-то страшно мне стало…
Аввакум, жестким взглядом усмиряя не в меру веселых баб, идет мимо них к своему подворью.
Всхохотнув, девки весело припустили вдоль улицы к церкви.
Матрена, отстав от подруг, несколько раз оглядывается на поповский двор…
Тускло блестят оклады иконостаса в свете нескольких свечей аналоя. Аввакум усердно кладет земные поклоны, глаза его полны глубокой надежды на Бога, взгляд весь во власти тихой молитвы, губы неслышно дарят Господу сокровенные мысли.
– Батюшка, спаси, – мягко шелестит голос тихо вошедшей в храм Матрены. Складки нарядного сарафана волнуются на её груди, глаза готовы брызнуть слезами, – батюшка, дай покой душе моей грешной…
Поп застыл в поклоне, медленно повернувшись к девке, окинул ее недовольным взглядом, скользнул сузившимися глазами по ее ладной фигуре, поднялся с колен.
– Бог спасет, девка, – испытующе посмотрел в глаза смутившейся Матрены, – тебя, что ль, у двора своего недавно встретил?
– Меня, батюшка, – помолчав, откликнулась гостья, осмотрелась, – темно в храме…
– Давно в церкви не была? Что-то я тебя здесь не видел… Веруешь ли?